(Продолжение. Начало в № 83 от 1.08.2014 г.)

В историю развития Красноярского края, его экономического процветания важные страницы вписала Ангарская геологоразведочная экспедиция, основная база которой до сих пор находится в Мотыгино, а поисковые геологоразведочные и прочие партии были разбросаны по северным районам края, приумножая карту разведанных минеральных запасов страны.

Предлагаем вниманию наших читателей продолжение воспоминаний кандидата геолого-минералогических наук, Почетного жителя Мотыгинского района Ю.А. Забирова о путях-дорогах геологов, о коллегах, с которыми пришлось пройти за годы работы в экспедиции.

Однообразие работы по внесению в проект изменений по замечаниям проверяющих восполнялась знакомствами  с геологами других партий нашей экспедиции, и не только нашей. Здесь я встретился и как-то сразу подружился с Борисом Батаевичем Хадиковым. Он проходил ляшенковское чистилище с проектом по Агалеевскому железу. Борис был старше меня лет на пять-шесть. Появился в АГРЭ он после окончания Орджоникидзевского горно-металлургического института. Но этой разницы в возрасте и то, что он уже работал главным геологом, я не замечал. Обращались мы «на ты» и просто «Борис и Юра». Вот бывает так в жизни, иногда увидишь впервые человека – и сразу возникает, независимо от тебя, чувство душевной близости и родства с ним. Общение с таким человеком становится непринужденным и радостным. Так вот и у меня получилось с Борисом Хадиковым. К сожалению, после этой проектной кампании мы с ним больше никогда не встречались. Но теплая память о нем живет во мне и поныне.

Кстати, примерно так же получилось у меня и с моей спутницей жизни, с моей Ликой. Был цветущий май 1957 года. Я успешно завершил второй курс института. Общежитие было еще не достроено, и мы вчетвером снимали комнатку в частном доме по улице Киргизской. Пришел как-то ко мне мой студенческий друг Толик Тарасов, и мы с ним пошли в Геологоуправление оформляться на работу на полевой сезон. Только мы отошли от нашего дома, как вдруг распахивается парадная дверь, на улицу выбегает девочка и выливает воду из ведра. В те далекие времена в городе Фрунзе даже в центре большинство улиц были не асфальтированы и воду после мытья полов запросто выплескивали на улицу. Толик мне говорит: «Забирьян (я увлекался теорией рудообразования известного в те времена геолога Магакьяна и мою фамилию ребята стали произносить на такой манер), посмотри, какие козочки бегают у тебя по соседству, а ты ни ухом, ни рылом». Девочка, не оборачиваясь в нашу сторону, что-то сердито буркнула и исчезла за дверью. Сделав дела, я возвратился к себе на квартиру. Во дворе, в беседке под тенью деревьев, сидели на скамеечках наша хозяйка, ее дочь и моя сестра. Я им и говорю: «Сегодня я встретил свою будущую жену». Они, конечно посмеялись. Причем, хозяйка заметила, что Лидочке еще нет и пятнадцати лет. Она ее знала, так как  многоэтажек по улице Киргизской не было, домики были частные и люди, конечно, вольно или невольно были в курсе, кто у них живет по соседству.

С позиции тех далеких молодых наших лет, конечно, разница в годах казалась внушительной. Я закончил второй курс института, а Лика завершила восьмой класс школы. До отъезда в поле я предпринял попытку познакомиться. В качестве предлога была использована просьба одолжить мне временно транспортир, который мне, якобы, срочно потребовался для работы. Попытка увенчалась успехом. Находясь на полевых работах, я писал Лике письма, на которые она, конечно, не отвечала. Прошел 1958 год. Лика завершила девятый класс. У нее появился мальчик, ее одноклассник. Находясь в поле, я продолжал писать письма. Она стала изредка мне отвечать. В 1959 году, уже находясь на преддипломной практике, я стал получать письма довольно регулярно. Осенью, вернувшись с практики, я почувствовал, что меня ждали. Лика уже завершила школу и мы стали встречаться. Но за границы поцелуев мы не заходили. В августе 1960-го я завершил институт и уехал работать в Красноярск, а Лика осталась во Фрунзе. В октябре 1961-го, отработав уже полный год, я выехал в отпуск во Фрунзе и Лика стала моей женой. Вместе мы уже шестой десяток лет. Отпраздновали золотую свадьбу. Обвенчались и узаконили наши отношения на небесах. Я думаю, что в жизни многих людей случаются такие знаковые события и встречи. И совсем недавно получил подтверждение этому.

Я сблизился с одним из работников рудника, на котором сейчас работаю. Сейчас – это 2014 год. Рудник расположен на юге Северо-Енисейского района. Дорога до Красноярска далекая, через пос. Мотыгино с тремя водными преградами (Ангара, Тасеева и Енисей), и невольно  возникают разговоры о случаях в жизни, о событиях и приключениях далекой юности. Этот мой товарищ парень общительный, решительный и смелый. Девушки таких обожают и, естественно, шагал он по жизни свободно, легко и весело, не обременяя себя какими-либо серьезными обещаниями. И все это продолжалось до определенного момента, когда Господь решил, что хватит ему порхать как мотылек по жизни и послал ему ту единственную, которая будет сопровождать его по жизни и всегда будет с ним рядом. Встретил он ее чисто случайно. Зашел в общежитие к друзьям, увидел ее и сразу сказал себе: «Вот она та, которая будет всегда со мной рядом». Они счастливы, прошли через многие трудности и невзгоды, особенно в годы перестройки (будь она неладная!), но остались и продолжают вот уже четвертый десяток лет оставаться верными себе.

Тема Любви вечная и никогда не закончится. Ей посвящено много прекрасных слов. Наиболее лиричные, чистые, проникающие в душу и возносящие ее к звездам, я встретил у венгерского поэта-романтика Шандора Петефи:

Если ты цветок,

Я стану стеблем.

Если ты роса,

Цветами ввысь

Потянусь, росинками колеблем,

Только души наши бы слились.

Если ты, души моей отрада,

Высь небес - я превращусь в звезду.

Если ж ты, мой ангел, бездна ада –

Согрешу и в бездну попаду.

Конечно же, очень оживляло мою однообразно-утомительную работу над проектом общение с геологами, с которыми начинал в Тематической экспедиции сразу после института: Олег Пресман, Борис Чесноков, Радик Киселев, Володя Семенов, Володя Курганьков, Гена Артемьев, Борис Суганов, Валентина Байкалова и, конечно же, Слава и Жанна Цыкины, дружеские отношения с которыми у меня сохранились до настоящего времени. Наиболее многочисленной партией в то время в Тематической экспедиции была железорудная. Возглавляла ее Евгения Давыдовна Курцерайте («Железная леди» - так называли ее).

Приятные воспоминания оставили и наши обеды и ужины  в ресторане «Север». Это заведение принадлежало в то время Норильскому комбинату. Функционировало оно в дневные часы как столовая. Качество кухни было намного выше, чем в обычных столовых, а цены вполне сопоставимые. Вечером это был ресторан со всеми вытекающими последствиями. Мы его посещали и в обед, и вечером. Произошел у нас там один эпизод, заслуживающий того, чтобы рассказать о нем. Однажды вечером к нашей чадобецкой компании проектантов в ресторане «Север» присоединился главный геолог Верхотуровской партии Анатолий Васильевич Кириченко. Вечер протекал в теплой, непринужденной дружеской обстановке. Мы и не заметили, как подошло время закрытия ресторана. Собственно, из посетителей остался один наш столик. Во второй половине вечера невольно обращал на себя внимание один молодой рослый молодой человек. По внешнему виду он походил на кавказского горца. Вел он себя вызывающе. Чувствовалось, что принял он на грудь не меньше, чем мы. Он расхаживал по залу как хозяин. Цеплялся к посетителям. Но никто не хотел с ним связываться. А его душа жаждала битвы. Выпитое спиртное будоражило и кружило голову. Он чувствовал себя в родном седом незыблемом Кавказе. Душевный уклад кавказского горца, по-моему, сумел передать Михаил Юрьевич Лермонтов в своей гениальной поэме «Мцыри». Кто читал, тот помнит: «Однажды русский генерал из гор к Тифлису проезжал; Ребенка пленного он вез. Тот занемог, не перенес трудов далекого пути; он был, казалось, лет шести». Монах пожалел ребенка и приютил его в монастыре. Его окрестили, он достиг юношеского возраста и «уже хотел во цвете лет изречь монашеский обет». Но однажды ночью, когда бушевала гроза, сверкали молнии и гремел гром, он исчез - без родных гор он жить уже не смог, желая вернуться

В тот чудный мир тревог и битв,

Где в тучах прячутся скалы,

Где люди вольны, как орлы.

…В зале уже притушили свет. К нам подошли и предложили закругляться. А к этому горцу никто не подходил и не предупреждал. Мы вышли в раздевалку и в зале остался только он один. Это как-то подействовало на нас оскорбительно. Почему это мы должны удалиться, а ему можно оставаться. Мы уже оделись, и тут Анатолий Васильевич не выдержал (в нем проснулся русский дух!) и предложил проучить этого забияку. Предложение было дружно поддержано. Анатолий Васильевич по своим физическим данным этому горцу не уступал. Мы, не раздеваясь, возвратились в зал. Парень как будто ожидал нас. Он сразу и даже как бы радостно выступил навстречу Анатолию Васильевичу. Они сцепились мертвой хваткой. Я и Гена Боклаенко, нарушив правила поединка, ринулись на помощь Анатолию Васильевичу, хотя никто нас не звал и в принципе помощь и не требовалась. Но тут случилось непредвиденное. И мы были жестоко наказаны. Из кухни стремительно вышла здоровенная рыжая тетя. Я даже не успел опомниться, как очутился в коридоре. Она просто ухватила меня за ворот, приподняла, протащила по залу и выбросила в коридор. Я еще не успел прийти в себя от потрясения, как увидел, что она тащит таким же манером Гену Боклаенко. На всю жизнь я запомнил удивленное выражение его лица и печальные грустные глаза. Присутствующих при этой сцене наших девушек, в том числе и мою Лику, все это очень развеселило. Она мне потом рассказала, что выражение моих глаз и лица было таким же, как у Гены. Действовала эта рыжая бестия решительно и быстро. Она легко разъединила сцепившихся бойцов. Встала между ними, и все их попытки сойтись в ближнем бою были безуспешными. Она свободно отбрасывала их в разные стороны. Поединок таким образом был прекращен. И мы поняли, что кавказский горец был любимым мужчиной этой рыженькой красавицы. Этот случай невольно напомнил Некрасовские строки:

Есть женщины в русских селеньях

С спокойною важностью лиц,

С красивою силой в движеньях,

С походкой, со взглядом цариц…

...В игре ее конный не словит,

В беде — не сробеет,— спасет;

Коня на скаку остановит,

В горящую избу войдет!

Между прочим, недавно из прессы узнал, что количество женщин в вооруженных силах не только у нас, но и по всему миру неуклонно растет. У нас они уже составляют более пяти процентов от общей численности, в США эта цифра превысила двадцать процентов, а в Израиле женщины вообще подлежат обязательному призыву в вооруженные силы. Так что наш случай в этом плане является показательным. Женщина без всякой предварительной подготовки разбросала мужиков не хуже спецназовца, прошедшего специальное обучение. Приходится принимать как факт, что роль женщины во всех сферах деятельности возрастает. И это не только вооруженные силы. Банки «Енисей», «Кедр», «Сельхозбанк» возглавляют женщины. Во главе компании «Эвалар» - женщина. И что ни говори, а матриархат неуклонно приближается.

…Новый 1963-й год мы встретили дружной компанией у Олега Пресмана. Зиму 1962 года мы с ним пережили в одном домике, расположенном по ул. Республики, вблизи ее пересечения с ул. Горького. Мы были молоды и жили дружной компанией: он с женой Ниной и я с Ликой. Дружеские отношения у нас сохранялись долгое время, пока перестройка не разбросала нас в разные стороны. До меня доходили сведения, что Олег довольно удачно устроился на алюминиевом заводе и достиг там больших успехов. К концу 1962 года Пресманы снимали довольно большую комнату, и поэтому встречали Новый год мы довольно многочисленной компанией.

Январь 1963-го прошел в однообразной работе над проектом. По истечению двух месяцев нас попросили освободить гостиницу «Колхозный рынок». В те годы существовало правило, запрещающее постоянное пребывание в гостинице более двух месяцев. Разбросало нас по разным частным комнаткам. Мы с Лидой и Борисом Хадиковым оказались в доме по ул. Сурикова, расположенном рядом с Геологоуправлением. Комнатки были малюсенькие, но зато место работы было, как говорится, в двух шагах. Хозяйку звали Ядвига Александровна. Сухощавая женщина лет пятидесяти с неизменной папиросой в зубах. По внешнему виду она напоминала польку.

Жизнь моя в январе омрачилась болезнью моей Лидочки, ей сделали операцию. Почти месяц пролежала Лика в больнице, расположенной на правом берегу. Каждый вечер после работы я садился на трамвай и ехал к ней. Больница была расположена почти вблизи конечной остановки трамвая. И вообще январь мы уже работали без всякого энтузиазма. Командировочная жизнь всем поднадоела, и все мечтали как можно скорее возвратиться к себе домой, на берега Чадобца. Однажды Гена Боклаенко не выдержал и стал в присутствии своего наставника экономиста Николая Михайловича жаловаться Михаилу Алексеевичу Амосову на свою участь. Тихим заунывным голосом он говорил: «До каких пор я буду ездить на проектирование. Неужели мне придется работать над второй, технико-экономической частью проекта, до полысения?!». Лысина его наставника Николая Михайловича слегка побагровела. Он нервно крутанул ручку арифмометра и резко произнес: «Лысина – это не критерий!». Сдержать смех нам не удалось.

Однажды внес живую струю в нашу монотонную жизнь наш главный геолог Михаил Алексеевич. Он сообщил, что накануне был вечером в железнодорожном ресторане и увидел там очень красивую официантку. «Она и не цыганка, и не молдаванка. В ней прекрасно сочетается и то, и это. Если вы не увидите ее, вы многое потеряете. Давайте не будем откладывать и сегодня же идем в этот ресторан». Не соглашаться молодым специалистам со своим наставником не принято. Уселись за столик. И вдруг Михаил Алексеевич воскликнул: «Вот она!». Мы невольно проследили за его горящим взором. Его женщина-модель была чуть выше среднего роста, очень упитанная брюнетка. Ее бюст не уступал по размеру таковому Анны Семенович. «А ножки!» - восхищенно выдохнул Михаил Алексеевич. Ножки действительно впечатляли. Этакие две пышные коротенькие тумбочки. Конечно, нашим вкусам эта модель не соответствовала. Но это все было бы и ничего, если бы за прекрасный ужин-представление не пришлось платить всем нам поровну. Мы-то рассчитывали, что раз пригласил нас шеф, значит, он будет и платить.

…В конце января мою Лидочку выписали из больницы, а в середине февраля завершили мы свою работу над проектом и выехали к себе. С Борисом Хадиковым расставались мы в твердой уверенности, что встречаться мы будем еще не раз и не два. Но, увы, жизнь распорядилась по-другому, и оказалось, что расстались мы с ним навсегда.

(Продолжение следует).