(Продолжение. Начало в №№ 83, 104 2014 г.; №№ 9, 10, 12, 13 2015 г.)

Я помню, зимой 1942-го под вечер, уже в сумерках, в дверях нашего деревенского домика появился работник сельсовета и с ним женщина с пацаном. Представитель власти был краток. Он сообщил, что эти люди эвакуированы из Москвы, и они будут жить у нас. Вот и все. Он повернулся и ушел. Некоторое время мама с нами, тремя ребятишками, и женщина с пацаном стояли молча. Ну а потом зажгли керосиновую лампу, познакомились, поужинали, и началась наша совместная жизнь до августа 1943-го. Расставались мы как близкие родные люди. Связь с москвичами Елизаветой Павловной Ушаковой и ее сыном Ильей мы поддерживали очень долгое время. Вот я и думаю, что москвичи Ушаковы того времени никогда не отказали бы в гостеприимстве незнакомым людям, оказавшимся у них по каким-то обстоятельствам

... В комнате у Марии Васильевны еще сохранялись следы присутствия детей. Стояла огороженная ширмой большая кровать, на которой мы и расположились. Уходили мы на весь день. Хотелось все увидеть. Повезло нам, что дом, в котором жила Мария Васильевна, был расположен в центре Москвы. Из окна ее квартиры был виден Кремль. В непосредственной близости Консерватория им. Чайковского, Третьяковская галерея. Ей мы посвятили два дня. Выстояли очередь и побывали у Ильича. Сходили в Большой театр. Слушали оперу Травиата. Альфреда пел Сергей Лемешев. И хоть это и был сам Лемешев, но его Альфред смотрелся уж сильно постаревшим. Много гуляли мы по Красной площади. В то время уже был открыт доступ в Кремль, и, конечно, мы этим воспользовались. Понравился нам Александровский садик. Конечно же, ГУМ и «Детский Мир» не остались без нашего внимания. Особенно «Детский Мир». Нашей Аленке требовался полный комплект одежды. Побывали мы и в магазине «Военторг», который был тоже рядом.

ВИМС (институт минерального сырья) на Старомонетном переулке мы нашли легко, не пользуясь транспортом. Фрида Григорьевна, Сергей Леонтьевич, их сотрудники встретили нас очень доброжелательно. Они меня познакомили с ходом лабораторных исследований по Чадобецким бокситам. В ВИМСе я был не один день. Когда уже приближалось время нашего отъезда, Фрида Григорьевна пригласила нас в гости. Беседа у неё затянулась до глубокой ночи. Естественно, они нас не отпустили и оставили ночевать у себя. Утром, при расставании папа Фриды Григорьевны сказал, чтобы мы в будущем, приезжая в Москву, останавливались только у них. И как сказал папа, так и получилось, бывая в Москве, мы останавливались всегда у них.

Дом, в котором жила Мария Васильевна, выходил в уютный, но довольно обширный внутренний дворик. Этот дворик создавали окружающие его дома. Получался  изолированный от шумных улиц свой, принадлежащий только жителям этих домов, уголок отдыха. Видимо, вот такие уголки в центре Москвы с такой ностальгической любовью отразили в своем творчестве Владимир Высоцкий и Булат Окуджава.

Две недели пролетели, и пришло время отправляться нам к моим родителям за нашей доченькой. Остатки отпуска мы провели у моих родителей и во Фрунзе, предоставив возможность пообщаться с внучкой Лидиному папе. По прибытии в Мотыгино я позвонил из аэропорта секретарю экспедиции Нине Ивановне Корсаковой. Сообщил ей, что мы с ребенком прилетели из Красноярска, и попросил прислать за нами машину. В экспедиции тогда на все про все был один УАЗик, командовала им Нина Ивановна. И представляете, минут через пятнадцать за нами подошел УАЗик. Позже, когда в экспедиции стало несколько легковых машин, такая практика заботы о работниках исчезла. Машины уже были закреплены персонально за конкретными руководителями экспедиции. Вот и получается, что с одной стороны стали мы побогаче, а жить стало хуже.

Приехали домой мы, что называется, на подсосе. Выручили нас Шибистовы. Они дали в долг крупную по тем временам сумму (двести рублей). Это был беспроцентный и бессрочный дружеский кредит (к счастью, не современный кредит наших банков).

Первое, с чем мы столкнулись по приезду, – это поиски няни для Аленушки. Коллектив экспедиции был молодежным. У многих были маленькие дети.  Няни поэтому были в большом дефиците. В Разведрайоне (так именовался в Мотыгино микрорайон экспедиции) в то время жили три веселых сестрички. «Сестры Федоровы» - так их все называли по аналогии с пользующимся в то время популярностью вокальным ансамблем сестер Федоровых из Пскова. Вот одну из них временно мы и взяли нянечкой для Аленки. Вскоре нам повезло, освободилась няня – настоящая профи - Елизавета Бутина (отчество не помню). В то время не только в Мотыгино, но по Союзу в целом, профессия няни была в почете и очень востребована. Эту тему даже не обошел в своих выступлениях Аркадий Райкин. Баба Лиза как-то сразу почувствовала себя хозяйкой в нашей квартире. Роста она была небольшого, но сложена крепко. Широкие бедра. Черные с сединкой волосы и живые черные глаза. Она сразу, прямо точно по Райкину, объявила, что она любит чай индийский с молочком и конфетами и что готовить обеды для всех она будет сама. Со всеми ее условиями мы соглашались безропотно. К нашему появлению на перерыв стол уже был сервирован. Мне нравилось, когда баба Лиза легким движением бедра отбрасывала Лиду в сторону и бросалась обслуживать меня. Растительное масло она не признавала и готовила только на сливочном. Мне это, скажем так, было приемлемо, но для организма Лиды это была нагрузка. С Аленушкой с появлением бабы Лизы мы проблем не знали. Вот она и вырастила нашу доченьку до трехлетнего возраста, т.е. до детского садика. Конечно же, вспоминаем мы бабу Лизу с большой благодарностью. Жила она, кстати, за речкой и каждое утро ездила к нам на автобусе.

К нашему возвращению из отпуска все полевики уже были в Мотыгино. Жизнь практически сразу после московских радостных впечатлений опустила меня на землю. По итогам полевого сезоны мы оказались без премии. Ее максимальный размер составлял шестьдесят процентов от зарплаты. А за пять месяцев премиальные достигали полутора тысяч рублей. По тем временам это были большие деньги. И, как говорят, пролетел я на том, что для перемещения по площади работ использовал вьючный транспорт. Лошадок арендовали в Яркино. С целью экономии я практически исключил использование дорогой авиации. Эта экономия и вышла мне боком. Только при подведении итогов полевого сезона я узнал, что авиатранспорт в те времена входил в хозспособ партии, т.е. включался в общий объем выполненных работ. Вьючный транспорт стоил копейки, а авиация – сотни рублей. Поэтому общее выполнение у нас получилось низкое и мы оказались без премии. Работников Великандинской, конечно, это огорчило, но сильно они меня не ругали. Все понимали, что это результат молодой неопытности и что мы жили изолировано от коллектива геологосъемщиков экспедиции. Моим экономическим воспитанием сразу занялся начальник геологосъемочной партии Евгений Веселов. Он считался признанным лидером в этой области. Кстати, он в АГРЭ тоже появился из Казачанской экспедиции Пельтека. Учеником я оказался способным и школу прошел великолепную. Без максимальной премии за сезон Великандинская больше не жила.

Когда я подъехал из отпуска, комиссия по приемке полевых материалов уже начала работу. Процесс этот Ю.И. Шеломов в своей поэме «Эх, жизнь геологическая!» отобразил так:

Слетелись партии.

Издали по экспедиции приказ.

Комиссию опять создали.

Проверили, конечно, нас.

Все посмотрели. Похвалили:

«Ай, молодцы!». Ой, не могу!

А про руду-то не спросили.

И мы, конечно, ни гу-гу!

В состав нашей камеральной группы кроме меня входили Андрей Березий, Толя Хлебников, Арианд Рашов, моя Лида и к нам подключили Бычковых Алексея и Зину. Камералка располагалась в низком бревенчатом здании барачного типа по улице Советской. Напротив, через улицу, в примерно таком же здании, размещались службы главного геолога экспедиции: геологический отдел, фонды геологических материалов, машбюро,  чертежно-оформительский цех, спецотдел. Позже на месте этих двух бараков экспедиция построила два двухэтажных жилых дома.

Отапливала нас так называемая Береговая котельная. Она располагалась на самой кромке обрывистого склона Ангары напротив нашей камералки. Кроме нас эта котельная согревала службы главного геолога экспедиции.

Юрий Забиров

(Продолжение следует)