(Продолжение. Начало в №№ 25, 26, 28 - 36)

Утром закутывали Аленку в теплую одежду, и в любую погоду я вез ее на саночках в детский садик. Утренняя встреча с коллегами происходила по пути в садик. Большинство из них были тоже молодыми папами и вынуждены были тоже везти на саночках в садик своих ребятишек. У некоторых саночки были двухместными.

Несмотря на занятость, не оставляли мы участие в самодеятельности. Лида посещала хор, а я готовил обновленную программу ведущего. Причем, у меня появился напарник - Николай Гудощников. В то время был в моде парный конферанс. Штепсель и Тарапунька гремели по всей стране. Николаю очень хотелось быть на сцене конферансье. Готовился он очень серьезно. Искал и готовил материал, предлагал мне очень разнообразные варианты.

Супруги Кириченко при прямом участии и поддержке Майи Вызу договорились с Борисом Артемьевичем, чтобы мы выступили с концертом у них на Верхотурово. Успех превзошел все ожидания. После концерта участников самодеятельности  расхватали друзья и знакомые. Мы с Лидой, Майя, Володя Протопопов, Леша Анучин и еще человек десять оказались в гостях у Кириченко. Мама Лили, Наталья Петровна, встретила нас буквально с распростертыми объятьями. Ей удалось создать обстановку полной непринужденности, как будто собрались друзья, давно знающие друг друга.

Конечно, было тесно, но очень весело. Все, что можно было есть, было съедено, и что можно было пить, было выпито. В бортовой грузовичок с козырьком от кабины, который нас привез и ждал, грузились мы шумно, с шутками и песнями. Стояла уже поздняя осень, переходящая в зиму, и было довольно прохладно. Поэтому вскоре все угомонились и утихли, прижавшись друг к другу, чтобы было потеплее.

Встретил я в 1966-м  свое двадцативосьмилетие, т.е. закончился мой комсомольский возраст. Кстати, с комсомолом после отъезда на работу в Чадобецкую партию у нас сложилась непонятная ситуация. Вначале административно мы входили в состав Кежемского района, а позже оказались в составе Богучанского. Нас никто из районных партийных руководителей не тревожил. Сами мы тоже инициативы и политической активности не проявляли. Но когда мы переехали в Мотыгино, наш районный комсомольский вожак Слава Ширинский напомнил нам, что мы являемся комсомольцами. Ситуация сложилась сложная с погашением задолжности по уплате членских взносов. В то время комсомольцы должны были ежемесячно платить членские взносы. И размер их составлял, по-моему, полпроцента от зарплаты. А ведь прошло три года. Суммы задолжности были значательными. Слава сумел решить этот вопрос в мягкой и приемлемой форме. Задолжность мы погасили из расчета 20 копеек в месяц. После этого все вошло в обычное русло.

Как-то звонит мне Юрий Анатольевич Озерский, он был тогда секретарем нашей партийной организации. Поздравил он меня с двадцативосьмилетием. Философски заметил, что годы идут, и что вот уже я и достиг предельного для комсомола возраста. Поинтересовался о моих планах по вступлению в партию. Мне хотелось годика два побыть беспартийным. Юрий Анатольевич мне объяснил, что годика через два с партией у меня ничего не получится. Оказывается, чтобы сохранить в рядах партии соотношение рабочих и ИТР (инженерно-технических работников), введено правило. Согласно этому правилу прием осуществляется по схеме: два рабочих – один ИТР. У нас в экспедиции рабочие в партию, скажем прямо, не рвутся. В отличие от них инженерно-технические работники проявляют большую активность. Поэтому среди них сформировалась большая очередь. Вступления в партию они ждут годами. На комсомольцев, достигших предельного возраста, такие ограничения не распространяются. «Подумайте хорошенько», – посоветовал мне Юрий Анатольевич. И добавил, что продвижение по служебной лестнице без партии весьма затруднительно. Я был молод и, естественно, хотел быть в гуще событий, быть успешным и перспективным работником.

После недолгого обдумывания я решился. Юрий Анатольевич взял мое заявление и торжественно объявил, что на период кандидатского стажа я должен возглавить комсомольскую организацию Ангарской экспедиции. Я этого не ожидал и был просто ошеломлен. Мои попытки объяснить, что у меня на предстоящий год будет первый в жизни окончательный геологический отчет по результатам четырехлетних геологосъемочных работ и времени на такую серьезную дополнительную работу не будет, окончились безрезультатно. Это ваше первое партийное поручение и постарайтесь выполнить его достойно – таков был его окончательный приговор. Мне повезло, что секретарем райкома комсомола был в то время Слава Ширинский. Он не дал мне времени на раскачку, помог быстро окунуться в комсомольскую жизнь не только экспедиции, но и района  в целом. У нас с ним быстро сложились доверительные, близкие к дружеским отношения. Его жена – Нина преподавала русский язык и литературу в первой школе. С ней я познакомился с помощью Галины Федоровны Николаевой. Моему брату Валере учиться в нашей школе было трудновато. Уровень преподавания и требований у нас в Мотыгино был значительно выше по сравнению со школой в поселке Мерке, где он отучился шесть лет. Поэтому мне пришлось быть частым гостем в школе и познакомиться не только с Ниной, но и другими учителями. Здесь мне опять же здорово помогала Галина Федоровна. Лиду на школьные дела Валеры я не отвлекал. Она усиленно готовилась к сдаче экзаменов за первый курс обучения в Томском университете.

К концу 1966-го я уже полностью вошел в ритм повседневной жизни. Надо было правильно расставить приоритеты. Естественно, первостепенное место занимали геологический отчет и помощь Лиде в делах домашних. Алена и Валера требовали внимания. Много времени занимала работа комсомольская. И, конечно, не забывал я и самодеятельность.

Юрий Забиров

(Продолжение следует)