(Продолжение. Начало в №№ 25, 26, 40, 43, 45,46)

Наш московский эпизод как-то невольно всплывал в памяти. Воспринимали мы его как веселую юмористическую сценку из реальной жизни. Но потом, уже с позиции наших дней, я невольно задумался и вспомнил «Мастера и Маргариту» Михаила Булгакова. Сцена в театре Варьете сеанса черной магии Воланда – властителя дьявольских черных сил, появившегося в Москве по истечении нескольких столетий, чтобы узнать, как сильно изменились люди за этот длительный период. Вначале сеанса он отметил, что «Горожане сильно изменились, внешне, я говорю, как и сам город, впрочем. О костюмах нечего уж и говорить, но появились эти… как их… трамваи, автомобили.… Но меня, конечно, не столько интересуют автобусы, телефоны м прочая… -  Аппаратура! – подсказал Клетчатый. - Совершенно верно, благодарю, - медленно говорил маг тяжелым басом, - сколько гораздо более важный вопрос: изменились ли эти горожане внутренне?». И в конце сеанса он пришел к выводу: «Ну что же, они люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленны… ну, что ж… и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их…».

Мы, люди старшего поколения, помним, что в период развитого социализма все средства массовой информации однозначно утверждали, что у нас уже сформировался новый тип человека – бескорыстного строителя коммунизма. Сценкам, подобных нашей московской, мы не придавали значения. Хотя, в принципе,  ведь в подобных ситуациях и проявляется  сущность человека, его природа. А давайте вспомним наши лихие годы начала перестройки.  В то время авангард строителей коммунизма вырвался на оперативный простор дикого рынка. Стремление к большим деньгам не останавливало их ни перед какими преступлениями.  Когда мы, так называемые простые люди, толпами шли к банку Мавроди «МММ». Отдавали ему последние рубли и верили, что без всяких трудов завтра получим три рубля.  Вот и попробуй не согласиться с выводами Воланда.

… В Софию мы прибыли уже поздним вечером. Размещение в гостинице, и вот он – первый ужин в ресторане. На столе сухое вино, фрукты, сладкие болгарские перцы. Все сидят немного скованные и поглядывают на руководителя группы. Но мы с Лидой находились еще в состоянии  радостной эйфории. Действовала резкая смена обстановки. Вчера еще  была палатка – сырая, пропитанная осенними дождями, а сегодня – ресторан, на столе сухое вино, приветливые лица официантов. Не раздумывая, я налил себе и Лиде по бокалу вина. Соседи по столу от предложения отказались. После короткого «С прибытием!» мы с удовольствием осушили свои бокалы. Похрустев аппетитно сладким перчиком, я невольно обратил внимание, что выпили только мы. Но это нас не остановило, и за ужином мы свою бутылочку прикончили. Настроение было прекрасное. Я пытался шутить. Соседи по столу реагировали вяло, улыбки были кисловатые. Но должен отметить, что уже через пару дней практически все вели себя непринужденно и раскованно. Нам повезло, что состав группы был молодежный. Мы быстро перешли на «ты». Нам было весело и интересно.

Семь дней мы путешествовали по Болгарии. Жили в Софии, и каждый день автобусом в сопровождении гида отправлялись на экскурсии. Посетили города Варну, Бургас, Пловдив. Поклонились русским воинам на Шипкинском перевале. В Пловдиве поднялись на гору Бунарджик («Холм освободителей») с большим букетом цветов к болгарскому «Братушке Алеше». К посещению  Габрово нас специально подготовили, так как этот город является как бы центром болгарского юмора и разных народных приколов. А потом был Слынчев Бряг. Две недели на золотом чистом песочке  Черного моря. К этому времени мы уже в группе все освоились, узнали друг друга. Я особенно подружился с двумя красноярскими  ребятами. Саша и Сергей работали в  строительном проектном институте. Они были без жен. Недалеко от нашего пляжа, несколько в удалении от берега, за дюнами обосновались нудисты. Они для нас были в диковинку. Мы с Сашей решили собственными глазами увидеть,  как они там проводят время. И вот однажды мы решились. Никого не предупреждая, мы, как бы прогуливаясь, пошли вдоль берега. Приблизившись к дюнам, сняли плавки, припрятали их в песочке и присоединились к стайке молодых голеньких девушек. Как мы поняли, разговаривали они на немецком. С ними мы и оказались среди обнаженных парней и девушек. У них была оборудована волейбольная площадка. Команды были смешанными. Никто на нас не обращал никакого внимания. Не сомневаюсь, что нас, чужаков, они определили сразу, но никто не подал и виду. Увидев человека с фотоаппаратом, направлявшегося в нашу сторону, мы спешно удалились. Своими впечатлениями, естественно, мы ни с кем не делились.

Здесь, на золотом песочке, 30 сентября я встретил свои двадцать девять лет. Вечером в ресторане собралась вся группа. Саша вручил мне открытку с изображением красовавшегося у нас на пляже парусника «Пиратского фрегата». На обороте открытки были написаны стихи-поздравление. Открыточка с этими стихами сохранилась у меня до настоящего времени:

Вдали от Родины любимой

И от Мотыгино вдали,

Питаясь перцем и ракией,

Горишь у моря на мели.

О, Юра, как я благодарен,

Что ты родился в этот день.

Недаром думал, славный парень,

Веселый, мозг не набекрень.

К тому же выпить любит в меру,

В жену без памяти влюблен,

Жевательной резинке серу

Предпочитает, знаю, он.

Достоинств, в общем-то, немало,

Не перечислить в трех словах,

А главное, что сердце салом

Не обросло. Всегда в усах,

Чуть тлеет добрая смешинка,

В глазах лукавый огонек,

И с губ красивых матерщинка

Слетает кстати – я усек.

Простой герой в брезентных латах,

Еще бы к росту два вершка…

Да пусть в усах твоих богатых

Подохнут овод и мошка.

Недели на золотом песочке, под солнышком над теплой голубой водичкой Черного моря пролетели незаметно и быстро. Обменялись адресами. За эти три недели мы сблизились и подружились. На вокзале в Москве мы распрощались и сразу окунулись каждый в свои проблемы. У нас с Лидой время еще было, и мы посетили ее родственников в Риге.

Юрий Забиров

(Продолжение следует)