(Продолжение. Начало в №№ 43, 45, 46, 47, 48, 49)

Противники у меня были грозные: Александр Захарович Курочкин (Плановый отдел) и Иван Николаевич Белов (ОТиЗ). Наши разногласия были рассмотрены в профкоме. Здесь я нашел поддержку. Но руководство с мнением профкома не согласилось. Тогда я обратился в Комиссию по трудовым спорам. В те времена существовал и такой орган для разрешения конфликтных ситуаций, возникших между работниками и руководством. Весь коллектив геологов поддерживал меня и следил за ходом событий. Комиссия по трудовым спорам нашла мои доводы справедливыми. Руководство продолжало отстаивать свое мнение. Но по действующему законодательству решение Комиссии по трудовым спорам могло быть оспорено в судебной инстанции. Обращаться в суд руководство не стало, и нам была выплачена максимальная премия за полевой сезон (60 %). Конечно, меня  лишили премии полностью. Причины были найдены. Кардаканская партия ликовала. Коллектив геологов экспедиции также принял такую развязку с большим удовлетворением. Я думаю, что наш начальник Виктор Васильевич Петров решил, как говорится, «не выносить сор из избы». Геологи Кардаканской оценили мою выдержку и настойчивость. Они разделили общую сумму премии на всех, включая меня. Я вспоминаю эту историю и невольно думаю, что если бы сейчас кто-то позволил себе подобное, то завтра он бы уже не работал. И причем, это не зависит от формы собственности предприятия. Даже на государственной службе расторгнуть контракт с неугодным работником не представляет никакого труда. Профсоюзы и в союзные времена, мягко скажем, прислушивались к мнению парткома. Сейчас же их вообще и не видно, и не слышно. Что же касается Комиссии по трудовым спорам… разговор можно не продолжать. Они исчезли одновременно с развалом Союза.

Отпраздновали мы нашу заслуженную премию. Времени я потерял много, и надо было наверстывать. В первую очередь, обсудили с Виктором Клементьевичем результаты его работы на левобережье Ангары. Порадовались месторождению талька, открытого им. В свою очередь, Виктор Клементьевич очень внимательно ознакомился с результатами наших поисков. Мне с Сан Санычем было интересно и важно услышать мнение такого авторитета. Кстати, в течение сезона Виктор Клементьевич поддерживал радиосвязь с домом. Их позывные впечатляли: «Ястреб, Ястреб, ответьте базе. Прием». Ястреб это не какой-то вам лидерин.

К декабрю  камеральные работы вошли в обычную колею. Пятого декабря (у меня до сих пор эта дата ассоциируется с празднованием Дня сталинской конституции) собрались мы у Кумцов в их квартире на Партизанской, чтобы поздравить Виктора Клементьевича с днем рождения. Лида была полностью поглощена работой по подготовке к сессии, и поэтому я был один. Нина Ширинская тоже пришла без Славы. Общение без супругов было более раскованным и непринужденным. Нина произвела в этот вечер на меня большое впечатление. Она оказалась женщиной большой внутренней культура и красоты. На следующее утро ко мне пришел Иван Павлович Ашаров с предложением проведать Виктора Клементьевича. Предложение мне понравилось. Взяли мы бутылочку водки и с нею появились на Партизанской. Я и раньше слышал довольно много о прямоте, открытости, твердости и справедливости в характере Галины Федоровны. Но в то утро все эти свойства ее натуры я, как говорится, испытал на своей шкуре.  Встретила она нас с Иваном Павловичем довольно хмуро и неприветливо. Но, когда мы, пройдя на кухню, извлекли бутылку, Галина Федоровна решительно, твердым голосом заявила: «Ну, вот что, Забиров, надевай свое серенькое пальтишко, забирайте свою бутылку и идите, обрадуйте ею своих жен». Виктор Клементьевич был несколько смущен, но возражать супруге не решился. Кстати, серенькое пальтишко купили мы в Риге. Оно соответствовало  западной моде. В Мотыгино оно, конечно, обращало на себя внимание. Вот Галина Федоровна заодно и проехалась по нему. Но этот, назовем его инцидент, никак не отразился на наших дальнейших отношениях. Они продолжались ровными и дружескими. А этот случай мы без смеха вспоминать не могли.

Встретили мы новый 1968-й как обычно с коллективом АГРЭ в нашем клубе. Когда веселье было в разгаре, попробовал я выяснить отношение Виктора Васильевича Петрова к моей борьбе за премию. Если бы он как-то отшутился, то это бы означало, что обиды на меня нет. Но он ответил сердито и резко: «Сейчас не время и не место вспоминать этот случай». Все было понятно.

Накануне Нового года выбрал я елочку в тайге, начинающейся за нашим домом. Далеко ходить не требовалось. Валера с Аленкой были довольны и целыми днями крутились под елочкой. Новогодние праздники пролетели незаметно и быстро. И уже в начале января Лида выехала в Томск на очередную экзаменационную сессию. Для меня с Аленкой и Валеркой потянулись однообразные дни ожидания. По выходным дням мы наведывались к Андрею Хохлову. Его папа (Толя Хохлов) тоже в это время уехал в Томск для сдачи экзаменов. Они жили недалеко от нас. Андрей относился к категории детей-вундеркиндов. К своим пяти годам он уже умел писать и читать. В то время он был увлечен типами автомобилей. У него было много журналов этого профиля, и он показывал Аленке и Валерке типы крутых современных авто. Однажды он прислал Аленке записку-приглашение прийти к нему в гости. Эта была в жизни Аленки первая записка-приглашение. Поэтому я  ее не выбросил, и она продолжает храниться в моем архиве.  Вот копия этого приглашения:

ЗАПИСКА. АЛЕНКЕ. ПРИХОДИ!

С ВАЛЕРКОЙ. Я ВАС НА-

СМЕШУ, НАЗОВУ ТЕБЯ КАК-НИ-

БУДЬ! ПИШИ МНЕ ЗАПИСКУ

АНДРЕЙ.

Мама Андрея - Люся относилась к нашим визитам положительно. И ребятам перепадало что-нибудь вкусненькое. Позже, уже во времена перестройки, я слышал, что Андрей стал прекрасным журналистом.

Юрий Забиров

(Продолжение следует)