(Продолжение. Начало в №№ 45, 46, 47, 48, 49, 50)

Зимой этого года АГРЭ осиротела – от нас уехал Андрей Вадимович Лесгафт. Он возвратился в свой родной Ленинград главным геологом Северо-Западного геологического управления. Как-то накануне его отъезда набрали мы разных болгарских вин, коньяка, рома и нагрянули к нему в гости. Его супруга Зоя Михайловна к этому времени уже уехала в Ленинград. Андрей Вадимович принял нас радушно. Критически осмотрев принесенное нами, он молча открыл холодильник и достал бутылку водки. «Вот, ребята, пейте это. При простуде – с перцем, при желудке – с солью, в нормальном состоянии - рюмочку перед обедом, но не больше». Этому совету я следую и по настоящее время. Накануне отъезда весь коллектив экспедиции с грустью провожал Андрея Вадимовича. Вместе с ним уходила целая эпоха в развитии геологоразведочных работ в Нижнем Приангарье. Главным геологом экспедиции стал Юрий Анатольевич Озерский.

Завершили мы отчет по работам в бассейне Кардакана, и вот она, новая – Умангойская геологосъемочная партия. Площадь съемки охватывала бассейн            р. Умангоя – правого притока р. Каменки. Это уже намного южнее Кардакана и ближе к Ангаре. Новая партия, как правило, влечет и за собой и кадровые перемещения. Ушли от нас Луиза Софьина и Сан Саныч Малышев. Луиза покинула АГРЭ навсегда, а Сан Саныч обратил свои взоры опять на речку Татарку. Но бокситы для него оказались теперь уже в прошлом, и он вышел на тропу, ведущую к открытию Татарского месторождения ниобия. Виктор Клементьевич ушел на поиски бокситов к Анатолию Павловичу Шевцову. Пополнение пришло в лице Жени Слепухова и Ивана Ивановича Соседова. Несколько позже начали у нас работать молодой специалист Лушечкин Володя и Саша Савельев. Среди горняков наиболее выделялись Виктор Бугреев и Виктор Сидоренко. Бугреев уже не первый год приезжал работать в АГРЭ из Белоруссии. Сидоренко был наш, мотыгинский. Оба они увлекались охотой и рыбалкой и не уступали в этом деле профессионалам.

По левой стороне Умангоя проходил старый зимник. Состояние его было вполне удовлетворительное. Сохранились даже остовы старых избушек, используемых ямщиками для отдыха и ночевки. Этот зимник служил нам основной транспортной артерией. Он примерно посередине  рассекал площадь наших работ в широтном направлении. Перемещение отрядов осуществлялось с помощью лошадок. Арендовали их мы в колхозе, базировавшемся на стрелке Ангара – Каменка. Из Мотыгино на Умангой нас по большой воде в конце мая забросила флотилия капитана Юрия Ивановича Гусева. Работать на этой площади нам предстояло четыре года. Поэтому еще в апреле Иван Иванович Соседов с тремя горняками был вертолетом заброшен на выбранную для базы площадку. Заехать «на весновку», так это называлось. К прибытию основного состава партии со снаряжением и продуктами питания на сезон здесь уже были построены из кругляка баня, склад, камералка и бревенчатые основания для палаток. Очаг для выпечки хлеба, нашу мини-пекарню, мы оборудовали в уступе надпойменной террасы Каменки.

Буквально сразу по прибытии мы почувствовали запах дыма. А вскоре ясно обозначилось, что к нам с юга, от деревни Каменки, надвигается лесной пожар. Мы только разбросали отряды по площади и приступили к работам, когда фронт пожара приблизился к р. Умангою. Все работы были приостановлены, и весь состав партии был задействован на тушении огня. Это было начало июня. Погода стояла солнечная. Южный ветерок способствовал продвижению к нам линии пожара. Борьба с огнем велась круглосуточно. Но для серьезного противостояния у нас не было технических средств. Вооружены мы были только лопатами и самодельными длинными метлами для сбивания пламени. Мы могли только в какой-то мере замедлить, но не остановить фронт огня.

Как-то невдалеке от нас в долине Умангоя приземлился вертолет Ми-4. Вскоре он взмыл и улетел в сторону Мотыгино. Было понятно, он кого-то завез. С Иваном Павловичем мы пошли к месту посадки вертолета. Вскоре услышали голоса и увидели на площадке человек пять мужиков, расположившихся кружком и что-то жующих. Они радушно пригласили нас к столу. Тут же из 20-литровой канистры налили нам кружки и предложили выпить за знакомство. Чтобы не обижать новых знакомых, я немного выпил, и понял, что это разведенный спирт, причем низкого качества. Выяснилось, что это высадился десант лесоохраны. Они нам сказали, что все наши усилия бесполезны и огонь такими средствами не остановить. Поэтому надо успокоиться и ждать дождя. Совет мы выслушали, но дежурство у линии огня не остановили. Ясная безоблачная погода держалась более двух недель. И вот однажды ночью, лежа в спальном мешке, я услышал падающие на крышу палатки капли дождя. Радость, испытанную мною при этих звуках, трудно даже передать. Пасмурная дождливая погода продолжалась несколько дней. Природа сама справилась с огнем. Мы смогли продолжить свои работы.

В августе в наших рядах появился Рафис Гайнутдинов. Он завершил учебу в Казанском университете. И теперь уже не студентом-практикантом, которым работал у нас, начиная со второго курса, а полноправным геологом – молодым специалистом. Радость его прибытия даже не омрачили выговоры, полученные нами от Юрия Анатольевича. Дело в том, что Рафис, приехав из Казани в Мотыгино, не стал дожидаться вертолета. Он упаковал в рюкзак свои студенческие пожитки. Договорился по своим каналам с машиной и доехал до заброшенного геологами поселка Усово. Коренные мотыгинцы объяснили ему, как выйти из Усово на Умангойский зимник. А дальше с рюкзаком за плечами по зимнику он добрался до нас. Выехал из Мотыгино он рано утром, а вечером, в вечерних сумерках сидел с кружкой чая у костра в кругу товарищей и друзей. По зимнику ему пришлось протопать около пятидесяти километров. Юрию Анатольевичу рассказали об этом стремлении оказаться как можно быстрее на маршрутной тропе в надежде, что Рафису объявят благодарность и будут ставить в пример.

Юрий Забиров

(Продолжение следует)