(Продолжение. Начало в  №№ 7, 9, 10)

Глубина воронок колебалась от 0,5 -0,7 м до 1,5 м. В них были покровные суглинки и глыбы траппов. Одна  бомба легла в зону дробления. Глубина воронки здесь достигла 4,5 м. В ней были глыбы дробленных трещиноватых траппов, погруженные в глинистую массу желтоватого цвета. Результаты были достигнуты крайне незначительные. Тем не менее, для окончательного решения вопроса о возможности применении метода бомбометания для поисков бокситов, желательно было работы в этом направлении продолжить. Положительные результаты открывали возможность для быстрой оценки бокситоносности на удаленных труднодоступных участках.

Ряды наших геологов летом очень своевременно и существенно пополнились. Из Разгарнинской партии к нам были переведены супруги Горобец Виталий и Галина, супруги Алексиян Сурен и Тамара. После завершения Воронежского университета в Красногорскую был направлен молодой специалист Саша Целыковский. Кстати, его старший брат, Вячеслав Федотович, окончил также Воронежский университет и начал работать молодым специалистом в АГРЭ с 1968-го. Это подкрепление было нам крайне необходимо.

Поисковыми работами мы охватили обширную территорию юго-западной части Сибирской платформы в междуречье Ангары и Подкаменной Тунгуски. Отряд Васи Камзаракова проводил поисковые работы на участках Чели, Мадашен, Джекдакон. Миша Ширинский сосредоточился на поисковых работах в  верховьях Иркинеевой. Были начаты работы в бассейне р. Кумонда. Владимир Никифорович Суханов приступил к поисковым буровым работам на Ямболакских водораздельных заболоченных поверхностях. Саша Ванин с Юрой Веденеевым завершали  поисковые работы на левобережье Ангары, в бассейне р. Маньзи.

Мы с Анатолием Дмитриевичем решили проверить состояние дел на нашем новом Кумондинском участке. Хозяйством  здесь занимался Леопольд Линявский. Мне было приятно увидеть его здоровым, полным сил и желания работать. В это время на Кумонде у Леопольда гостил папа Лиды - Иван  Степанович Симонов. Он из Киргизии, из г. Фрунзе, приехал к нам в Артюгино. Как раз в это время я выводил Леопольда из трехнедельного загула. Он выехал с участка в Артюгино, чтобы отдохнуть. Ну и отдохнул по полной. Когда подъехал Иван Степанович, опеку над Леопольдом он полностью взял на себя. Их очень сблизила общая профессиональная принадлежность. Оба они были финансистами, это их подружило. Вот Лепольд и пригласил Ивана Степановича погостить к себе на Кумонду.

Мы с Руденко подъехали в середине июля. Погода стояла солнечная и теплая. После дневных маршрутов геологи сбрасывали рюкзаки и устремлялись со спиннингами на берег реки. Возвращались уже в поздних сумерках. Быстро ужинали, уходили в палатки и залазили в спальные мешки. К завтрашнему дню надо было выспаться и набраться сил. Утром открывалась безрадостная картина: на берегу валялся  никому не нужный, ни людям, ни собакам, вчерашний улов. Все уходили в тайгу на работу. В лагере оставались Леопольд с Иваном Степановичем и повариха. Успевали обработать только хариусов и таймешат. До щук руки не доходили. Причем, Леопольд занимался обработкой рыбы с большой неохотой. У него в погребке стоял маленький бочоночек с селедкой, которую он предпочитал рыбе речной. Он всех убеждал, что вкуснее и полезнее является селедка. «Ничего вы все в рыбе не понимаете», - говорил он нам, сокрушенно покачивая головой. Смотреть равнодушно на валяющихся на берегу двух-трехкилограммовых щук мы с Анатолием Дмитриевичем не могли. По нашей просьбе Леопольд вместе с Иваном Степановичем каждое утро собирали щук и окуней на кухню. Засолку Анатолий Дмитриевич не доверял никому и занимался этим лично. Где-то через неделю выехали мы в Артюгино с двумя бочками щук и окуней. Анатолий у своего приятеля приготовил всю эту рыбу в варианте холодного копчения. Продукт получился высшего качества.  Когда по прибытии в Мотыгино в очередную командировку, на встрече с друзьями мы выставили на стол наше угощение, никто не поверил, что это щуки. Кстати, наиболее близкими друзьями Анатолия были Камиль Яркаев и Саша Малышев, с которым они вместе учились в Норильском геологоразведочном техникуме.

С переводом в Красногорскую партию мое участие в художественной самодеятельности практически прекратилось. Зато изучение основ марксистко-ленинской философии активизировало мое участие в общественно-политической жизни. Секретарем парткома в это время работала Эмма Адамовна Ситникова. Человек очень увлеченный, по природе своей правдивая, честная, она буквально зажигала всех своей энергией. Анатолий Руденко также стремился к оживлению жизни непосредственно на участках.

Совместными усилиями мы организовали работу «Комсомольского прожектора». На базе партии начали выпуск стенной газеты. В состав редколлегии вошли Саша Ванин и Таня Русакович. Работу «Комсомольского прожектора» на участках возглавили: Кожимский – Валера Решетов; Енболокский – Незамаев; Челинский – Селедцов; Бедашемский – Сергей Морошкин; Кумондинский – Юра Жуйков. Спортивную секцию поручили Татьяне Грицино. В АГРЭ такая активность была замечена. По итогам года почетные грамоты экспедиции были вручены Саше Ванину и Валерию Решетову, благодарности были объявлены Юрию Жуйкову и Татьяне Русакович.

В августе в Артюгино приехал старший геолог Геологического отдела Красноярского геологоуправления Николай Алексеевич Донов. Эта была наша третья встреча. Первый раз они посетили Красногорскую вместе с Анатолием Васильевичем Кириченко в 1970-м во второй половине сентября. Работы у меня в это время было, как говорится, выше крыши. И хорошо, что их приезд совпал с ходом ельца. На Ангаре в приустьевой части речки Артюгинки вода от ельчиков просто кипела. Помню, я как-то подошел к ним утром поздороваться. Они были настолько увлечены, что не могли даже отвлечься на рукопожатие. «Извини, но сам видишь. Отвлечься они не дают ни на секунду. Даже малую нужду приходится справлять, держа в одной руке удочку». Я хоть и не рыбак, но я их понял. С Доновым, так же, как в свое время с Хадиковым и Кириченко, у меня сразу сложились доверительные товарищеские отношения. С годами они переросли в крепкую дружбу.

Юрий Забиров

(Продолжение следует)