(Продолжение. Начало в №№ 10, 11)

В сентябре Аленка пошла в первый класс. Забот у нас с Лидой поприбавилось. А в ноябре началась напряженная работа по составлению геологического отчета по результатам поисковых работ на левобережье Ангары. Саша Ванин с нашей камеральной группой полностью были заняты на этих работах. Нам повезло, что в это время у нас уже работали Галя Горобец и Тамара Алексиян. Они были уже грамотными геологами. Могли работать и обрабатывать результаты лабораторных исследований. Геолого-поисковые планы и геологические разрезы они могли не только откорректировать, но и в случае необходимости составить их самостоятельно. Кроме того, они являлись хорошими специалистами в чертежно-оформительском деле. Особенно Галя Горобец. Возглавляла камеральную группу Лида Забирова. Она к этому времени уже практически была геологом с высшим образованием. Не успели мы завершить работу с отчетом по левобережью, как подошло время и годового отчета.

Как-то в начале ноября зашел ко мне в мою рабочую комнатку Анатолий Дмитриевич с предложением на ноябрьские праздники выехать развеяться и отдохнуть на участок к Григорию Федоровичу Грицино. Предложение было принято. Появились на участке мы, как говорится, не с пустыми руками. Ящик водки в Артюгино забыт не был. Активный отдых продолжался три дня. На четвертый день на утренней связи Анатолий Дмитриевич сообщил в Артюгино Анатолию Федоровичу Галяну, что для продолжения работ срочно требуется ящик подшипников триста четырнадцатых. Оказывается у них, да видимо в то время и не только у них, для переговоров по радиосвязи существовали свои шифры. Бутылка водки в то время стоила три рубля четырнадцать копеек. Вот согласно действовавшему шифру водка и значилась как подшипник триста четырнадцатый. Все просто, без всяких замысловатостей. Завершая разговор, Анатолий подчеркнул: «Заказ срочный и подлежит немедленному исполнению. У нас все простаивает». К обеду заказ был получен. Простоя в «работе» практически не получилось.

Я почувствовал, что возможности мои на пределе. Миша Ширинский в это время, как обычно, занимался охотой. Участок его находился недалеко от базы. Вот я и решил без лишнего шума уйти к нему. Вечером я расспросил Федоровича о дороге на зимовье к Мише. Предупредил, что утром, на рассвете, я ухожу. Идти мне надо было по реке. Со слов Федоровича, к обеду я доберусь до зимовья. У Миши напротив избушки  на речке устроен заездок. Схема устройства заездков наших охотников напоминает плотины бобров. Речка перегораживается плотным частоколом из сваленных деревьев. В одном месте оставляется проход для воды. По сливу устраивается лоток, по котому сплавляется хариус и попадает в приготовленную ловушку. Так что, идя по речке, мимо заездка не пройдешь.

Идти по еще неокрепшему льду приходилось с большой осторожностью. Погода мне сопутствовала. На чистом небе светило солнышко. Состояние после трехдневной «работы» было, прямо скажем, не очень. Но речка, покрытая ледком, сосны, ели и лиственницы по берегам, ласковое осеннее солнышко и воздух, напоенный тайгой, оказывали благотворное действие. Состояние и настроение к обеду значительно улучшилось. Но когда время подошло к закату, а заездка на речке не появилось, начало нарастать беспокойство. Шел я в надежде, что вот сейчас появится заездок, до заката солн-ца. Но, увы. Осенние сумерки сгущаются очень быстро, и наступает темнота. Естественно, к ночевке я  подготовиться не успел. Хорошо, что морозец был слабенький, градусов семь – десять. Ночь мы с моим Джеком провели, тесно прижавшись друг к другу. Так было теплее. Утром после скромного завтрака мы продолжили движение по речке.

На восходе солнышка Джек поднял глухарика. Появилась уверенность, что ужин нам обеспечен. Между прочим, следы трехдневного «отдыха» полностью исчезли. Сутки, проведенные на реке,  все нарастающая тревога, мобилизовали внутренние силы. Вдруг к обеду я увидел идущих по реке  мне навстречу двух парней. Оказалось, что это охотники. Это был их первый сезон. Им наскучила городская жизнь, и они решили увидеть первозданную тайгу. Они меня уверили, что до зимовья Ширинского еще далеко и сегодня не добраться. К тому же мой ориентир - заездок устроен не на основной реке, а на ее притоке. Так что мимо него можно легко пройти. Ребята мне предложили переночевать у них. Увиденный у меня в рюкзаке глухарь охотников очень обрадовал. «Хоть пожрем сегодня свежанинки!» - воскликнул один из них. По этому возгласу я понял, что охотничий фарт им не очень-то сопутствует. Ребята последовали вниз по реке проверить ловушки, а я пошел дальше. Отворив дверь в избушку, я почувствовал резкий запах тухлятинки. Оказалось, что на стене рядом с печкой висит тушка собаки. Ребята готовят приманку на капканы. Вечером мы дружно и с аппетитом оприходовали глухарика.

Утром мы с Джеком продолжили движение к нашей цели. Уже где-то после обеда я увидел идущий на посадку вертолет. Приземлился он на берегу речки совсем рядышком. Ну, теперь-то уж ориентир появился четкий, радостно подумал я. Минут через двадцать я услышал крики идущих по берегу мне навстречу Анатолия и его сына Алексея. По-моему, при нашей встрече Руденко обрадовался больше меня. Да и было от чего. Не обнаружив меня в избушке, они могли подумать разное. Ведь пошли третьи сутки моего путешествия по неокрепшему льду реки. Да и при минус 12 – 15 градусов замерзнуть тоже немудрено. Позже Федорович, сокрушенно покачивая головой, говорил, что он имел в виду время пути до избушки Ширинского не по реке, а по прямой летней тропинке. Как говорят в народе: что только по пьянке не бывает. Кстати, это было мое первое и последнее участие в настоящей мужицкой пирушке. Сознаю, что я оказался слаб. Хорошо это или плохо? С одной стороны, это удел настоящих русских мужиков. Мужчинам  других  национальностей это не дано. Помню, едем мы с моим старшим другом Количем в киргизской столице Фрунзе на такси. Колич мне рассказывает: «Так хорошо посидели пару дней с друзьями. Ничего не помню». Таксист, киргиз по национальности, потом всю дорогу смеялся, повторяя «хорошо с друзьями  посидели. Ничего не помню». Было очевидно, что понять это ему просто не дано. Ну а с другой стороны, я был свидетелем, сколько талантливых мужиков, сколько семей пострадало по этой причине.

Юрий Забиров

(Продолжение следует)