(Продолжение. Начало в  №№ 14, 15, 18)

Многие работники  не захотели сниматься с насиженных мест и определились с работой в леспромхозе. В их числе оказался и геолог Юра Жуйков. Прекратил работу в геологии и Михаил Ширинский. Не захотел он бросать свои благодатные охотничьи угодья в верховьях Кумонды – Иркинеевой. Основной костяк Красногорской был перебазирован на Пуню на доразведку Чадобецких бокситов.

В поселке Пуня жизнь оживилась. Возродился даже клуб, демонстрировали кинофильмы. Перебралась на Пуню и Инна Ивановна Чабанова со своим медпунктом. В начале марта в поселке геологоразведчиков в Артюгино осталась только сторожевая охрана. С Анатолием Дмитриевичем наши геологические тропинки разошлись. И теперь уже навсегда. Он перебазировался в Партизанск. Меня Юрий Анатольевич назначил ответственным исполнителем по составлению отчета о результатах поисковых работ по оценке перспектив бокситоносности междуречья Ангары и Подкаменной Тунгуски.

Мне повезло, что в это трудное время рядом со мной были Анатолий Павлович Шевцов и Виктор Клементьевич Кумец. А время для меня было действительно, прямо скажем, непростым. Во-первых, сроки отчета  определили нам очень сжатые. В июле 1973-го мы должны были представить его на НТС Красноярского геологоуправления. Во-вторых, мой научный руководитель вариант диссертации, над которым я работал отпуск 1992-го, признал «сырым». Необходимо было существенно поработать по его замечаниям.

Работа в Красногорской очень оживила мои контакты с Исааком Моисеевичем Табацким. Он в это время продолжал работать с  Евгением Ивановичем Пельтеком. Только уже не в составе Казачинской экспедиции, а в Тематической. Мы с ним познакомились еще в 1961-м во время моей командировки в Казачинскую. Практически одновременно мы начали работать по оценке бокситоносности юго-западной части Сибирской платформы. Общность интересов, естественно, нас очень сблизила. Бывая в Красноярске, я стал у них частым гостем. Познакомился с его супругой Машей и мамой - Ревеккой Моисеевной. Частенько я оставался у них ночевать. Размещали они меня на ночь в детской комнате. Так сказать, подселяли к их сыну Мишке. Ему в то время было лет шесть-семь. Перед сном мы с ним подолгу разговаривали. Он расспрашивал меня о тайге и таежных речках. Чувствовалось, что уже в то время его воображение будоражили рассказы папы о его таежной жизни. Да и сам Исаак мог часами рассказывать и показывать слайды о своей жизни в поле. Особое место в этих рассказах занимал Таймыр. И хоть я на Таймыре в летнее время не бывал, но действительно, Таймыр – это очень своеобразная и неповторимая страна. Одно только загадочное плато Путорана чего стоит. Разработки Исаака в области новейшей тектоники юго-западной части Сибирской платформы, заангарской части Енисеского кряжа и приенисейской части Западно-Сибирской плиты очень помогали мне при составлении отчета в оценке фактора сохранности бокситовых залежей в постбокситовые геологические эпохи.

Приютил нас в Мотыгино Гена Боклаенко. Он в это время работал на Чадобце, и его квартира по ул. Советской, 11 была свободной. Свои вещи Гена складировал в маленькой комнатке. В наше распоряжение были предоставлены кухня и большая комната. Этот дом был расположен на углу улиц Советской и Речной. Напротив него в то время  располагался стройцех АГРЭ. Сейчас это место украшает дворец Андрея Юрьевича Терещенко. За стенкой у нас жили Людмила Васильевна и Борис Григорьевич Шарейко. Борис Григорьевич работал в АГРЭ заместителем главного инженера по технике безопасности. Людмила Васильевна в то время трудилась в районном Доме культуры. Случилось так, что наш главбух Тимофей Васильевич Демишкевич (Тимоха, так его в дружеской обстановке называл Юрий Анатольевич) посодействовал Людмиле Васильевне устроиться к себе на работу. Позже она получила бухгалтерское образование и стала правой рукой Тимофея Васильевича. В ней проснулся природный дар именно в этой сфере деятельности. Она стала в бухгалтерском деле специалистом высочайшей категории. Особого уважения заслуживает, что захлестнувшая Россию в годы перестройки эпидемия быстрого обогащения любыми средствами Людмилу Васильевну обошла стороной. Не поддалась она этому дьявольскому искушению. И это вызывает особое к ней уважение.

В начале марта в присутствии Николая Алексеевича Донова комиссия АГРЭ рассмотрела и приняла наши полевые материалы.  Очень хорошее впечатление производили результаты геоморфологического отряда А.Л. Вегеле. К сожалению, не помню имя, отчество этого классного специалиста. Под его руководством работали Виталий Петрович Чеха, Галя Тушина, Олег Петухов. После приемки материалов началась интенсивная работа над отчетом. На помощь нам были привлечены работники экспедиции – спецы в деле по составлению многотомных геологических отчетов. Ваня и Лида Лыковы, Паша Моргунов, Граня Синицын, Нэля Торгашина, К.С. Естикбаева оказали нам большую помощь. Благодаря этому работу в обозначенные сроки мы выполнили. Удалось мне и внести необходимые изменения в диссертацию. В конце июля Юрий Анатольевич в качестве награды за отчет разрешил мне аспирантский отпуск. Лида с девочками выехала во Фрунзе, а я отправился в Мосву на встречу с Борисом Александровичем. Встреча с руководителем оказалась очень конструктивной. Он определил, что состояние моей работы позволяет выйти на ее предварительную защиту в декабре 1973-го. При этом мне было выставлено условие, чтобы я еще раз поработал над основным разделом диссертации.

Мое пребывание с Лидой и девочками в Киргизии во Фрунзе было недолгим. После завершения нашего отчета меня назначили главным геологом Верхне-Чадобецкой поисково-разведочной партии. Поэтому необходимо было до зимы ознакомиться на месте с результатами поисковых работ на участках. В начале сентября мы с Павлом Павловичем Макарухой выехали на Пуню. Непосредственно в работе с Пал Палычем впервые встретились мы на нашем большом отчете. Встретились, и больше за весь мой период работы в АГРЭ вплоть до перестройки никогда не разлучались. Это был один из немногих, кому я доверял все свои дела. Делился своими планами. Я был уверен, что этот человек никогда не подведет и не оставит меня в трудную минуту.

Юрий ЗАБИРОВ

(Продолжение следует)

1979 год. Гвинея. Термитник. На переднем плане наш гидрогеолог Крысенко Анатолий Михайлович