(Продолжение. Начало в  №№ 28, 30)

После Татарки нашу Камеральную партию во главе с Лилей Кириченко и Галей Куликовой ожидала работа по пересчету запасов бокситов месторождений Чадобецкой группы по новым кондициям и технологическим испытаниям полузаводской пробы (тысячетонная проба, отобранная нами и прошедшая полупромышленные испытания на заводе «Сибэлектросталь»). Представляли этот отчет с подсчетом запасов в ГКЗ СССР Михаил Алексеевич Амосов и Лиля Кириченко. Потом у Камеральной партии было рудное золото Бабгоры и Первая рудная зона Татарского фосфатно-ниобиевого месторождения. Ну, а нас вместе с Анатолием Павловичем и Виктором Клементьевичем ожидало заполярное Прианабарье.

Осмотревшись к концу 1974-го повнимательнее, я обнаружил, что уехали в загранкомандировку в Марокко Андрей и Алина Березий. Уехали и больше в АГРЭ не появились. В замах у начальника экспедиции стал работать Юрий Александрович Душечкин. Николай Иванович Безруких возглавил плановый отдел. Начал восхождение по служебной лестнице Сурен Суренович Алексиян. Он был назначен начальником Приенисейской партии. Толя Хохлов после окончания Томского универа начал успешное восхождение по служебной лестнице. Как написал о нем в своих «Записках геолога» Виктор Андрианович Неволин: «… работая в полевой геологии, он оказался не только способным, но и перспективным».

БОКСИТОВАЯ ПОИСКОВАЯ ПАРТИЯ.

ЗАПОЛЯРЬЕ МЕЖДУ АНАБАРОМ

И ПУТОРАНАМИ.

После встречи в нашем клубе Нового 1975-го началась заполярная страница в истории поисков бокситов АГРЭ. В районе Чадобецкого поднятия оставался только Виктор Клементьевич. Он был убежден, что бокситы на Ямболакской плащади есть. Здесь с ним продолжил работу Гена Голубев – на документации керна буровых скважин. В работе Бокситовой партии на 1975-й определилось два направления. Первое – поиски бокситов в скальных породах докембрия. И второе – это собственно заполярная площадь между Анабаром и Путоранами. В январе, феврале я завершал Татарку и передавал все дела по Камеральной партии Михаилу Алексеевичу. От активного участия в художественной самодеятельности в связи с делами аспирантскими и большой загрузкой по делам производственным мне пришлось отказаться. Но наш начальник Владимир Николаевич организовал большое праздничное мероприятие к Восьмому марта. Мне он поручил выступить в начале концерта и поздравить наших женщин.

Его поручение я выполнил. Привожу мое поздравление: «Дорогие наши женщины! Мужчины АГРЭ доверили мне почетное и в тоже время трудное дело – поздравить вас с лучшим праздником года – Днем женщины. Трудность этой задачи состоит в том, что природа воплотила в Женщине верх своего совершенства, красоты, нежности и поэзии. И в мире нет таких слов, которые вместили бы в себя все эти качества. Какие бы слова, эпитеты, мелодии мы не посвящали этому чуду природы, все они останутся лишь жалкой попыткой отразить все богатство и красоту Женщины. Современные мужчины с недоумением, болью и слезами вспоминают давно ушедшие годы мрака, невежества и душевной слепоты, когда наши братья не видели и не ценили этот совершеннейший цветок природы! Пожалуй, я не ошибусь, если скажу, что среди нас нет такого сухаря, который бы смог без слез и содрогания слушать строки великого Некрасова, запечатлевшие так ярко и образно втоптанную в грязь жестоким каблуком самодержавия женскую душу:

Бедная баба из сил выбивается,

Столб насекомых над ней

колыхается,

Жалит, щекочет, жужжит!

Приподнимая косулю тяжелую,

Баба порезала ноженьку голую -

Некогда кровь унимать.

Слышится крик

у соседней полосыньки.

Баба туда – растрепалися косыньки -

Надо ребенка качать!

Но, слава Богу, все это ушло в прошлое. Мы рады, что Женщина в мире обрела достойное место. Обрела свободу и, расправив крылья, парит как белая птица в утреннем чистом голубом небе навстречу лучам восходящего солнца! И никакие мелочи и неустроенность жизни не могут ни прервать, ни приостановить этот стремительный полет к звездам! И в этот праздничный и радостный для всех нас день у мужчин нет другого желания, кроме желания, так поэтично выраженного великим Байроном:

Люблю я женщин и всегда любил -

И до сих пор об этом не жалею.

Один тиран когда-то говорил:

«Имей весь мир одну большую шею,

Я с маху б эту шею разрубил!»

Мое желанье проще и нежнее:

Поцеловать (наивная мечта!)

Весь милый женский род в одни уста».

В порядке отступления могу сказать. Эти строки я писал, когда мне было тридцать семь. Сейчас мне семьдесят семь. Мое отношение к Женщине не изменилось, и мечта Байрона остается и по сей день не чуждой мне. И если Господь даст здоровье и жизнь, то мы с Лидой отметим бриллиантовую свадьбу. Она уже рядышком.

Поиски бокситов в докембрии заключались в изучении  разрезов этих древних пород по береговым обнажениям Ангары. Но наиболее трудоемким и результативным ожидалось бурение глубоких скважин. Это буровое направление возглавил Анатолий Григорьевич Чабанов. В этот отряд кроме меня вошли Владимир Николаевич Кристин, Виталий и Галя Горобец, Пал Палыч Макаруха, Тамара Алексиян. Владимира Николаевича наш главный геолог Кириченко направил к нам. Из геологов АГРЭ Владимир Николаевич слыл знатоком докембрия. Анатолий Павлович с геологами и геоморфологами Чулаканской ушел на Заполярную площадь. Виктор Клементьевич с Геной Голубевым продолжил работы на Ямболаке.

В конце 1974-го меня взяли в «Зарубежгеологии» в резерв для работы за рубежом. И вот в августе приходит известие, что мне предлагается работа в Гвинее (Конакри). Это бывшая колония Франции, после получения независимости в качестве государственного в ней сохранился французский язык. Мне было выставлено условие, что для работы требуется специалист со знанием французского языка. Поэтому я должен овладеть им на специальных курсах при Ленинградском университете. Период обучения 10 месяцев. Курсы очные с отрывом от производства с сохранением средней зарплаты. Мой должностной оклад с учетом кандидатской надбавки был довольно высоким. В то время в геологии должностные оклады кандидатов наук, работающих на производстве, соответствовали окладам работников научно-исследовательских институтов. По уровню ассигнований наша экспедиция приравнивалась к институту первой категории. Оклады начальников партий, главных и старших геологов равнялись окладам старших научных работников и составляли 280 р. в месяц. А это на сотню рублей больше обычного по штатному расписанию. Разница ощутимая. Посоветовались мы с Лидой и на курсы согласились. С моим средним 300 р. семейный бюджет выдерживал.

Первого сентября я сидел за студенческим столом в Смольном. В группе нас было семь человек: пять геологов, один маркшейдер и один топограф. Занятия проходили шесть дней в неделю по пять-шесть часов ежедневно. Плюс задания на дом. Основная методика - зубрежка и надежда на хорошую память. Наши сомнения, что за десять месяцев мы освоим французский и сможем работать без переводчика, преподаватели сразу развеяли. «За десять месяцев мы научим разговорному французскому и медведя»,- заверили они нас. Между прочим, сразу в самом начале обучения один из курсантов-геологов, коренной питерец, обучил нас четверостишию, видимо, времен еще дореволюционных:

Я по Невскому марше

И пердю перчатку.

Я ее шерше, шерше,

Плюнул и опять марше.

(Примечание: марше - идти; пердю - потерять, шерше - искать).

Юрий ЗАБИРОВ

(Продолжение следует)