Так назывался небольшой сборник стихов красноярского поэта, который он представил, а в завершении свои книжки с автографами подарил зрителям, которые пришли с ним на встречу. Это было, наверное, одно из самых оживленных  мероприятий, проведенных в рамках краевой программы «Енисейский экспресс» 8 сентября в Мотыгино.

Люди у нас любопытные и как, сейчас говорят, информатизированные, однако маститый  (хоть и молодой) поэт не часто посещает наши пенаты, поэтому беседа с Иваном КЛИНОВЫМ в читальном зале районной библиотеки прошла интересно и не тягостно, хотя длилась более двух часов.

Ему 36 лет, это возраст, который не предполагает большого жизненного опыта. Но, по-видимому, к человеку неравнодушному и энергичному опыт приходит в процессе его деятельности.

Иван рассказал о себе, это обычная биография городского жителя. И в то же время необычным стало то, что первые стихотворные шаги были уже в шесть лет от роду, серьезно занялся поэзией в последних классах школы. Тогда же появились первые публикации в журналах и газетах. Самая первая публикация была в 12 лет в красноярской газете «16/91», а в настоящее время поэт имеет шесть опубликованных сборников. А также является членом Союза российских писателей, членом Русского ПЕН-центра (международное сообщество защиты авторских прав).

Родился Иван в Красноярске, до сих пор живет в том же районе города, где рос, где «нет телефонов». Дед Ивана – с Украины, был репрессирован и сослан после лагеря в Мордовии на поселение в Красноярск. Бабушка тоже была из раскулаченной семьи.

После школы поступил в университет и окончил факультет филологии и журналистики. Далее работал в журнале «День и ночь», потом был свободным «художником», в настоящее время работает в Доме искусств.

В основном это творческие поездки с коллективом, встречи со зрителями в различных «городах и весях России».

За последние годы выступал много раз в Иркутске на знаменитом забайкальском фестивале, в Томске, Новосибирске, Кемерово, Абакане, Екатеринбурге, Воронеже, Москве, Санкт-Петербурге, Вологде, Коктебеле (волошинский фестиваль, Крым).

В общении с аудиторией Иван прост, эмоционален, хорошо читает стихи. Как он говорит, привык к любой аудитории – как к большим концертным залам, так и камерной обстановке.

У зрителей было много вопросов, на все он отвечал с долей юмора, но честно и ненадуманно.

- Иван, у Вас есть любимый поэт?

- Любимых много, но пристрастия со временем меняются, какого-то одного выбрать сложно. И на ваш один из самых стандартных вопросов, который задают на каждой встрече, я в свое время заготовил такой же стандартный ответ: «У русской поэзии есть три великих еврея – Мандельштам, Пастернак и Бродский». Конечно же, на самом деле в современной русской поэзии есть много замечательных поэтов. Это в Иркутске - Анатолий Коденков, в Екатеринбурге - Сергей Пивкин, в Вологде – Мария Маркова и так далее.

-А как родные относятся к Вашему занятию?

- Говорят: занимается всякой ерундой. Понимаете, поэт, писатель – это как бы и не профессия. В реестре профессий нет такого пункта «поэт, писатель». Писатели сейчас – примерно то же самое, как клуб любителей макраме, филателистов, то есть юридически абсолютно равноценные вещи, некоммерческое объединение людей по интересам. В советские времена «писатель» - это была официальная профессия, со вступлением в союз, накоплением стажа.

- А как Вы тогда зарабатываете?

- Тем, что езжу с выступлениями по регионам. Работаю в красноярском Доме искусств (бюджетное учреждение). Это один из способов зарабатывания небольших денег.

Время от времени получаю гранты, стипендии на издание книг от министерства культуры РФ.

- Вы – член ПЕН-центра, что это такое?

- Это объединение международной организации, российское отделение ее есть в Москве, я формально являюсь главой сибирского отделения российского отделения международного ПЕН-клуба. Это общественная организация для защиты прав поэтов, романистов, прозаиков.

- Расскажите о красноярских поэтах.

- Например, Марина Савинных пишет «горние» стихи, возвышенные и мне непонятные. Сергей Кузнечихин – замечательный, маститый поэт, прозаик, заядлый рыбак. Татьяна Долгополова – лауреат Астафьевской премии. Устан Карапетян возглавляет союз красноярских писателей, пишет стихи для взрослых и детей. Из молодых - очень талантливый парень  Сергей Цветков, он пока мало публиковался.

- У Вас есть лирические стихи? Вы часто обращаетесь в стихах к Блоку, Цветаевой.

- В общем-то, это всё – лирика. Наверное, она есть, но я больше люблю писать более нервные, это мое личное состояние. Я часто делаю какие-то отсылки, намеки на других поэтов. Часто слышу, что мои стихи, слова в них непонятные. Но для меня они не являются непонятными. У любого человека есть пассивный и активный запас слов, активный используется в повседневной речи, а пассивный словарь – тот, который где-то есть в памяти, но используется лишь иногда, например, при сочинении. Есть поэты, которые пишут совершенно простые стихи – о природе, человеческих отношениях. Бывают те, которые пишут сложно, заумно. Я же пытаюсь балансировать, мне неинтересно писать простые стихи.

О природе почти не пишу, потому что я – чисто городской житель, природа меня не очень трогает, большого восхищения не испытываю, поэтому пишу о городе и его обитателях, их отношениях.

- Мотыгино – северный поселок, а севернее вы бывали?

- Да, в поселке Бор я проводил семинары, бывал в Туруханске, Дудинке, Игарке, Северо-Енисейске с вы-ступлениями. Есть стихи, навеянные в Туруханске:

…Здесь милый гид,

с которым я, как в омут,

Нырял в дома Свердлова,

Спандаряна.

Здесь коротко тепло,

но долго помнят.

Здесь не услышать

россыпи фонтана.

Собаки здесь зашуганы, и та же

У них в глазах тоска Армагеддона,

Которая сквозит в любом пейзаже,

Когда не дома.

Не все способны верить в чудо,

Когда неизлечимая простуда

Чужих краёв часта, как «Боже мой».

Я не способен. Я хочу домой.

Лет восемь назад был в Северо-Енисейске, который тоже стоит на золоте. Поразили бедность и нищета.

- Теперь Вы поселок не узнаете, там всё изменилось. Почему Вы свои стихи называете «стишками»?

- «Стихотворения» - это длинно и громко. Я их называю стишками, таким образом опуская себя на землю.

- «Стишки» не дают Вам взлететь?

-  Взлететь я могу в любой момент, это так - чтобы далеко не улетать, чтобы не потеряться, я вот здесь, на земле привык. Пишу о том, что вижу, слышу, ощущаю.

- Каковы Ваши увлечения еще?

- Музыка, компьютеры, кофе, девушки. Последний мой сборник – «Латте-арт», что обозначает искусство рисунков на кофе, исполняемый баристо.

В Красноярске у меня есть любимая кофейня, в которой меня уже все знают. Я прихожу, подолгу там сижу, слушаю музыку, и две трети этой книжки написано там.

Побреешься и выглядишь моложе.

Затянешься - курение вредит.

А по усталой, неликвидной роже

Всё так же видно,

что живешь в кредит.

Вот выступишь под модным

ныне грифом

«Тор secret» и срываешься на крик.

А по унылым, выморочным рифмам

Всё так же видно – впереди тупик.

Над пропастью по рже

вглядишься в бездну,

Как в зеркало, и –ап! –

сверхчеловек.

А по рябой истории болезни

Потом увидят финишный разбег.

- Сейчас Вы публикуетесь в каких-то журналах и газетах? Иван, Вам важно какой слушатель перед Вами?

- Конечно, печатаюсь в московских, питерских, красноярских изданиях. Насчет аудитории – неважно, но не умею выступать перед маленькими детьми. Единственное, что не люблю,  - это когда сгоняют народ на выступление.

Пусть будет меньше людей, но те, кому хочется, кому поэзия интересна. В свое время я выступал перед бабушками, онкобольными, в тюрьмах.

Иван Клиновой в этот вечер много читал своих стихов, рассказывал об истории создания некоторых. Тем, кто присутствовал в зале, наверное, было удивительно общаться, слушать интересного творческого человека. И вот последнее стихотворение на встрече, которого нет в подаренном сборнике, но которое осталось голосом на диктофоне:

Сохрани мою речь,

но ещё сохрани и чужую.

Вот за то, что чужая, за то,

что как раз не моя.

Только без номеров и без рангов,

и не по фэншую,

Всю, как есть сохрани, чтобы

было кому «кумбайя»

Спеть, сказать... Чтобы в памяти

не было пятен

Белых, черных, цветных; чтобы все

откликались на зов.

Ну, и что, что тунгус! Ну, и что,

что язык непонятен!

Ну, и что, что у нас с тобой

разные формы носов!

В этом мире различий

для каждого есть примечанье:

Для забытых, вспомненных,

вытверженных наизусть.

Речь мою и чужую храни,

даже если молчанье,

Чтобы все мы имели

возможность сказать: «Я вернусь».

Наталья МОРОЗОВА