(окончание)

В начале лета 2010-го Сергей Жанович Ткаченко оставил работу в «Стальмаге». Начальником фабрики был назначен Валерий Борисович Сериков. По моему мнению, из многочисленных кадровых перестановок Д. А. Тишенкова эта была наиболее удачной. Валерий Борисович прошел прекрасную школу по обогащению ниобиевой руды на Вишневогорском ГОКе, и с его назначением в работе фабрики появился элемент стабильности и уверенности. Надо отметить, что немалое значение при этом имело его полное взаимопонимание с начальником смены мастером-обогатителем Денисом Валерьевичем Хисамутдиновым, который работает на нашей фабрике с 2002-го. Он пришел к нам вместе с Сергеем Тазетдиновым, когда они еще были студентами-дипломниками Красноярского института цветных металлов. Работая в период с 2002-го по 2005-й с мастерами-технологами Вишневогорского ГОКа, они получили хорошую практику. Кроме того, они многое почерпнули, работая под руководством В. Р. Попова и А. А. Круглова. К сожалению, Сережу Тазетдинова мы потеряли в первый период консервации рудника. Серикову и Хисамутдинову под техническим руководством А. А. Круглова в августе 2010-го удалось вывести фабрику на уровень лучших показателей 2009-го, а в сентябре и превзойти их.

Конечно, большим препятствием в достижении высоких показателей работы нашей фабрики являлась руда. В феврале-марте 2010-го, используя насыпные дорожки (из-за обводненности карьера движение техники по его дну было невозможно), удалось зачистить от снега поверхность рудной залежи. Слой сезонной мерзлоты (0,7-1,2 м) до уровня талой обводненной руды был вывезен на рудный склад для разморозки и обезвоживания. После весеннего паводка и оттайки сезонной мерзлоты удалось зайти на обводненную поверхность карьера экскаваторами. Бульдозеры, даже такие легкие, как Т-11, использовать для работы не представлялось возможным. Экскаватор, как корабль, буквально на ощупь плавал по поверхности рудного тела. Выручали наши опытные высококвалифицированные машинисты Рафаэль Низамутдинов, Валерий Телин, Василий Коротич. По флангам рудного поля  были пройдены временные дренажные траншеи, а в южной части добычного карьера оборудован временный зумпф для откачки воды. Рудная залежь вдоль простирания (север – юг) была разделена на две примерно равные половины. В западной и восточной частях залежи через дренажные траншеи были обустроены временные бревенчатые водопропуски. К этим водопропускам подходили насыпные подъездные дорожки для карьерных автосамосвалов. Экскаватором руда перемещалась к этим двум пунктам. Выжидалось некоторое время, чтобы из руды стекла вода и чтобы она не сползала из кузова самосвала. После этого руда подавалась на усреднительный узел, который был введен в эксплуатацию весной 2010-го. Обводненность руды была настолько велика, что она падала с ленты конвейера не рассыпчатой массой, а шлепками консистенции  жидкого теста, используемого для приготовления оладьев. Конечно, говорить о качестве усреднения руды здесь не приходится.

Последней попыткой Д. А. Тишенкова в 2010-м повлиять на увеличение эффективности работы нашего горно-обогатительного комплекса было создание в Красноярске что-то типа оперативного штаба. Для этого в службу главного инженера дополнительно к главному маркшейдеру  были приняты ведущий технолог-обогатитель и главный геолог. Постоянным местом работы штаба был офис в Красноярске. На руднике его представители появлялись в редких краткосрочных командировках. Оказать какого-либо влияния на работу горно-обогатительного комплекса эти специалисты, впервые столкнувшиеся с особенностями строения нашей рудной залежи и спецификой обогащения ниобиевой руды вообще и нашей руды на нашей фабрике в частности, естественно, не могли. Можно сказать, они не стимулировали, а в какой-то мере мешали работать.

Можно уверенно говорить о том, что все стремительные энергичные действия  Д. А. Тишенкова диктовались огромным желанием вывести в кратчайшие сроки  наш горно-обогатительный комплекс на уровень высокорентабельных производств. Лично мне импонировала быстрота его реакции и быстрота принятия решений, его умение держать свои обещания, его пунктуальность и точность, стремление самому залезть в первоисточники и проверить услышанную информацию. Позволю себе привести один случай из личного с ним общения. Как-то при совместной поездке на рудник, не помню в какой ситуации, я произнес фразу: «Как сказал революционный писатель Николай Островский: жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы».  Он стал возражать и уверять, что эта фраза принадлежит какому-то английскому классику девятнадцатого века. Я ответил, что в моих правилах никогда в споре не утверждать со стопроцентной гарантией, но на 99 процентов я уверен в своей правоте. Прошло довольно много времени. Я и позабыл про этот эпизод, и вдруг как-то вечером диспетчер рудника Ирина Константиновна Потехина  вручает мне следующее письмо, полученное по электронной почте: «Ирина Константиновна, распечатайте для Забирова Ю. А. мое прочтение: из романа (ч. 2, гл. 3) «Как закалялась сталь» (1932-1934) советского писателя Николая Алексеевича Островского (1904 –1936): «Самое дорогое у человека - это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно стыдно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое мелочное прошлое и чтобы, умирая, мог сказать: вся жизнь и силы отданы самому главному в мире: борьбе за освобождение человечества. И надо спешить жить. Ведь нелепая болезнь или какая-либо трагическая случайность могут прервать ее. Охваченный этим мыслями, Корчагин ушел с братского кладбища». Вот так. Не знаю, как отнесется Дмитрий Александрович к моей оценке работы «Стальмага» периода 2008-2010 годов. Хочу надеяться, что это принесет ему пользу.

Ввод в эксплуатацию первой секции нового хвостохранилища практически совпал с известием о решении «Северстали» выставить на продажу  «Стальмаг». В ноябре  2010-го все работы на руднике были приостановлены. Кто-то из работников ушел в межвахтовый или очередной отпуск, кто-то был оставлен в составе дежурной группы на руднике. Очень хорошо, что  в составе этой команды, наверное, благодаря О. В. Ляхову, оказались опытнейшие работники рудника Анна Ивановна и Владимир Михайлович Темных и Олег Александрович Логинов - единственный из некогда довольно многочисленной команды (Сергей Горбаченко, Игорь Авдеев, Михаил Вылегжанин и многие другие) профессионалы высокого класса.

Впрочем, перечислить всех мотыгинцев, работавших в «Стальмаге» за этот почти двадцатилетний период, практически невозможно, так как  их количество наверняка исчисляется сотнями. Лично мне удалось поработать с династией замечательных тружеников Малаховых. С Николаем Михайловичем мы работали вместе на поисках и разведке бокситов в бассейне р. Чадобца и в Заполярье, в бассейне р. Котуй с базированием на берегах озера Ессей. С его сыном, Александром Николаевичем, мы работали на руднике Малышева. Он был очень знающим механиком по горной технике. С внуком Николая Михайловича, Александром Александровичем, строителем по специальности, мы вместе работали на руднике Малышева. Встретился я на руднике и с Владимиром Широниным, сыном Виктора Широнина, с которым мы работали вместе (1961-1964 годы) на разведке бокситов Центрального месторождения (бассейн р. Терина, приток р. Чадобца). Виктор Широнин был одним из опытнейших проходчиков глубоких (до 30 м) шурфов, да еще и с рассечками из них. Приятно вспомнить время работы с Женей Ельсиковым.

По моей оценке, я хочу подчеркнуть – по моей,  инвестору не следовало менять генерального директора в начальный период работы нашей обогатительной фабрики второго поколения. В период правления Д. А. Тишенкова я вижу две существенных ошибки – это кадровая политика и строительство хвостохранилища собственными силами. Во-первых, надо было опираться на проверенную команду технологов-обогатителей В. Р. Попова, А. А. Круглова. Во-вторых, он напрасно не воспользовался опытом Михаила Ивановича Тимощенко по привлечению сторонних организаций в периоды, когда собственные силы надо сохранить и направить их для решения первоочередных задач горно-обогатительного комплекса, определяющих его жизнеспособность. Впрочем, ответы на вопросы, поставленные еще в 19-м веке нашими классиками А. И. Герценом и Н. Г. Чернышевским «Кто виноват?» и «Что делать?», до настоящего времени не найдены как для России в целом, так уж тем более для «Стальмага» в частности. Мои выводы и заключения – это мой взгляд и моя оценка событий и фактов почти двадцатилетней работы и жизни нашего «Стальмага». Время определит их правильность и внесет соответствующие коррективы.

Я должен был выполнить свой долг геолога, почетного жителя Мотыгинского района и гражданина России. И я это сделал.