В сентябре 1975 года в Туруханском районе, где Варламовской геологоразведочной партией проводились работы по поискам бокситов, погода радовала: осадков было немного.

Вокруг Бахты, села, в котором мы базировались, золотом отливали берёзы, раскалились от желтизны золота до пурпура осины, а вдоль Енисея по обоим берегам тянулись золотистые тальниковые заросли, с которых уже облетали листья, осыпая левый берег. Округлые кроны  кедров и сосен, высокие шпили елей и пихт были привычно тёмными, издали зеленовато-синими, а к горизонту почти чёрными,  сливающимися в одно полотно, на котором и сверкало самородками осеннее золото приенисейской тайги.

На реке, на левобережье, роились многосотенные стаи уток, готовящиеся лететь на юг. Гусь еще не пролетал, это говорило о том, что снегопада ждать ещё рано.

Вода в Енисее была уже по-осеннему свинцово-серой в безветренную погоду и казалась  тяжелой, вязкой. По утрам на прибрежных камнях под солнечными лучами алмазами вспыхивали и  играли кристаллы льда.

Числа 18 сентября  я вышел на лодке вверх по течению, в посёлок Бор, в аэропорт Подкаменная Тунгуска, для того, чтобы заказать вертолёт и «забросить» две буровых бригады со станками УКБ-25 на проверку очередных перспективных магнитометрических аномалий, как было раньше намечено при проведении совещания у главного геолога экспедиции Анатолия Васильевича Кириченко в Мотыгино,  на базе экспедиции.

Утренний сеанс связи с базой экспедиции, разнарядка на промплощадке в верхней части Бахты, затем три часа ходу до Бора.  Подача заявки на полёт вертолёта Ми-4, договорённость с пилотами и трёхчасовое же возвращение в Бахту: так и пролетел весь день до вечернего сеанса связи.

Старший механик партии, Пётр Сидорович Лазаревич, вечером  доложил о проделанной за день работе. Всё было готово к отправке наших буровиков во главе со старшим техником-геологом Игорем на приток речки Бахтинки, в её верховье. Дело за вертолётом.  Скважины одной буровой документировать должен Игорь. На документацию второй буровой  попросился студент-практикант, прибывший из Днепропетровского горного института, Володя Галаган. Его практика уже закончилась, однако девушка, с которой он приехал в Красноярский край,  проходила практику в Норильской экспедиции и вынуждена была, как рассказал мне Володя, остаться на практике еще на месяц. Поэтому и Володя решил остаться и попросился поработать ещё месяц, чтобы вдвоём со своей невестой  лететь домой в Днепропетровск.

Одну бригаду буровиков возглавлял бурильщик Анатолий Карпенко. Его жена Люба, которая работала на базе партии, подошла ко мне и попросила разрешения вылететь на участок работ вместе мужем, взяв с собой дочку, шестилетнюю Валерию. По рассказам буровиков,  в тайге был очень хороший урожай брусники, заготовкой которой до следующего рейса вертолёта и планировала заняться Люба, оформив несколько дней в счёт очередного отпуска. Следующий рейс вертолёта, как я предполагал, должен был быть через четыре дня: необходимо было доставить груз и вывезти керн с буровых вышек АВБ-ТМ, базировавшихся северо-восточнее. Поэтому, в душе посомневавшись, я разрешил ей лететь.

Через день, 21 сентября вертолёт прибыл к нам в Бахту и за два рейса перебросил и буровиков, и всё снаряжение на участок работы.

В субботу, 22 сентября, после вечернего сеанса связи, оставив на хозяйстве Петра Сидоровича, я в компании с директором Бахтинской школы-интерната  отправился на рыбалку. Далеко не пошли: добрались до Ганькиного порога, что примерно в сорока километрах от Бахты. У меня особой надобности в рыбе не было, просто хотелось отдохнуть, покидать спиннинг. На Ганькином пороге я был не однажды, там мне посчастливилось выловить хорошего тайменя, а под левым берегом, в заводи, попадали на блесну крупные щуки.

Валерий Михайлович, мой «связчик», прихватил сети, которые мы и поставили, и в которых поутру было, как говорят, «в каждой ячее по рыбе». С тайменем в этот раз мне не повезло ни вечером, ни утром.

Вечером 23 сентября мы вернулись домой. Выгрузив рыбу и сети, помог своему напарнику унести добычу и снасти домой,  подтащив лодку на  берег, я отправился на радиостанцию.  Тут меня уже потеряли: с базой экспедиции, «Компасом»,  велась непрерывная связь. Главный инженер экспедиции Борис Евгеньевич Шелехов, вежливо отчитал меня за отлучку, сообщив, что на «Архипе 4», то есть на Бахтинке, потерялся студент, Галаган Владимир, а в лагерь буровиков наведывается медведь.

Я немедленно связался с Игорем Парыгиным, который доложил, что в первый же дань работы, 22 сентября, на бригаду Анатолия Карпенко выходил медведь, но буровики отбились от него бензопилой.

Этого только и не хватало!

- Как там Люба Карпенко с ребёнком?

- Вернулись все в лагерь: и буровики и Люба с дочкой.

Но вторая бригада завершила работу, ничего не зная о звере. Буровики отправились в лагерь, а Володя Галаган остался на скважине, чтобы завершить документацию керна. Буровики благополучно вернулись в лагерь, а Володи нет и нет. Информацию о выходе зверя на соседнюю бригаду вначале приняли, как обычно в тайге: бывает, не редкость!  Лагерь продолжал жить своей жизнью, готовили ужин, вспоминая былые встречи с медведями. Ожидали возвращения студента. Через некоторое время вдалеке, в стороне тропы, залаяли собаки. Их было в отряде две: взрослый пёс и шести-семимесячный щенок. Мужики взяли ружья, на шестерых у них было восемь «стволов»: четыре одностволки и два двуствольных ружья, и пошли по тропе на лай собак. Метров в трёхстах от лагеря они обнаружили обрывки синего материала. Затем им вначале под ноги вылетел взъерошенный взрослый пёс, а, следом за ним вывалил из зарослей карликовой берёзки разъяренный медведь. Мужики от неожиданности забыли про ружья и бегом ретировались в лагерь. Вечер. Суббота, сеансы связи завершились. На этот случай на связи оказалась радист Борской геофизической экспедиции, Галина, благодаря которой Игорь и вышел на связь, сообщив о происшествии.  Игорь высказал предположение, что Володя Галаган, возможно, залез на дерево и таким образом спасается от медведя. Мне же стало понятно с момента получения информации, что случилось самое страшное. В течение ночи на дереве не просидишь, да и медведь на деревья лазает проворнее человека.

Спрашиваю: что предпринимаете? Сообщили, что в течение ночи в лагере мужики жгли костры, а медведь периодически, как мне сообщили, появлялся возле лагеря. Отпугивали его выстрелами из ракетницы и кострами. Взрослый пёс прятался от зверя в палатке, а щенок лаять-то лаял, но что он сделает один против матёрого медведя?

- Почему не стреляете, у вас пули есть? У вас же восемь стволов!

- Пришлите нам карабин, ружья ненадежные!

Я понял: ребята запаниковали, деморализованы, что было самое страшное. И чем помочь за сто пятьдесят километров? На лодке не дойти, надо вызывать вертолёт! Докладываю ситуацию на базу экспедиции.

Бессонная ночь. Постоянная связь с отрядом и базой экспедиции. К утру, как назло, пришла осенняя промозглая погода: видимости нет, облака ползут по вершинам деревьев. Из Енисейска вертолёта нет. Из Богучан, Кежмы, Туруханска – погоды нет, вертолёта не будет. После обеда сообщили: из Туры идет к нам борт Ми-8. Слава Богу!

Сообщаю в экспедицию, что вылечу вместе с  Лазаревичем, у которого есть Дружок, зверовая собака. Из экспедиции главный инженер инструктирует: организовать группу не менее 10 человек! Приказ есть приказ: собираю всех присутствующих на базе партии мужиков, иду в отделение госпромхоза и у начальника отделения, прошу карабин. Карабин с двумя десятками патронов мне, в нарушение всех законодательных норм, Леонид Андреевич, спасибо ему, дал. В бригаду я включил и Владимира Ильича Попова, местного жителя, который работал у меня грузчиком и радистом. И, кстати, со слов местных жителей, был не прочь побраконьерить. В первую очередь, как я знал, половить «красную рыбу». Но местные лучше знают, видимо и пострелять зверя мужик не прочь. Я взял свою  двустволку, ИЖ-58, но пулевых патронов у меня было всего четыре. Попов снабдил меня и дополнительными пулевыми патронами. Взяли мы и его собак, которые, по словам хозяина, шли на медведя.

«Восьмерка» прилетела поздно после обеда. Загрузились и пошли практически по вершинам деревьев на указанную мной на карте точку.

В полёте Пётр Сидорович стоял за спиной бортмеханика и через некоторое время шагнул ко мне: «Пилоты предлагают попробовать стрелять по медведю с воздуха».

Я  ответил: «Никаких стрельб! Нам надо не только убить людоеда, но и найти труп студента. А вертолётом куда мы медведя загоним – кто знает».

Второй раз Сидорович докладывает о предложении пилотов.

Возражаю: «Никаких кругов. С ходу сели на площадку, мы выходим, и вертолёт  уходит на базу, забрав женщину с ребёнком!».

Пилоты действительно с ходу опустились на бревенчатый настил, устроенный на болоте. Двери открылись, не успели мы выйти из машины, как туда запрыгнул, с ружьём в руках,  перепуганный помощник бурильщика, кстати, парень, демобилизовавшийся недавно из армии! Мои мысли о панике в отряде нашли подтверждение.

Следом мы помогли Любе с Валерией подняться в вертолёт, я махнул пилотам: «Уходите!».

Собрались в палатке. Обсудили ситуацию. Зверь, по рассказам Игоря, при заходе вертолёта на посадку выходил на кромку болота.

Местность представляла собой плоский низкий заболоченный водораздел. Заросли карликовой берёзки  переплели тонкие корявые берёзы, осинки. Листья с деревьев и кустарников уже почти опали.  Зеленеют  редкие ели и пихты, корявые кривые мелкие сосёнки торчат из болота то там, то сям. В общем, притундровый лес.

Инструктирую коллектив: «Буровики остаются дежурными в лагере. С нами идет только Игорь и прибывшая группа. Лазаревич – крайний справа. Левее – Игорь с карабином. Попов – крайний слева. Я – через десять  метров правее. Остальные между нами, цепью. Идём цепью с интервалом десять - пятнадцать метров. Вперёд цепи не выходить. Стрелять только по видимой цели».

Выходим из палатки на тропу. Игорь заряжает карабин – раздаётся самопроизвольный выстрел! Беру карабин, заряжаю, ставлю на предохранитель. Отдаю Игорю. Понимаю, что у него  руки трясутся: еще не пришёл в себя.

Успокаиваю: «Ты не волнуйся, ты же знаешь, как пользоваться карабином». Сдерживаюсь: ругаться - ещё хуже будет! Не брать его с собой? Он здесь старший в отряде, пусть идёт. Для его же пользы и восстановления самообладания.

Метрах в ста от лагеря выстраиваемся в шеренгу. Впереди залаяли собаки: Дружок Лазаревича и щенок. Остальные собаки, хвалёные «медвежатники», пулей пролетели мимо нас назад, в лагерь!

Идём на лай собак. Место для охоты - хуже не придумаешь. Всё переплетено карликовой берёзкой, и, несмотря на практически облетевшую листву, видимость никакая! Справа слышу первый выстрел. И, вдруг,  левее цепи, на открытую полянку среди зарослей берёзки выскакивает медведь, круто разворачивается и скрывается в зарослях.

Бегу на открытое место. Слышу Попова: «А сам говорил, вперёд не забегать!».

Не до него! На полянке гнилой берёзовый пенёк: хоть какая-то маскировка!

Прямо передо мной, на меня, метрах в пятидесяти выскакивает медведь. Мелькает мысль: «Урод! Голова  несоразмерно большая по отношению к туловищу!». Увидев меня, медведь «тормозит» всеми четырьмя лапами по мху, резко разворачивается и скрывается за маленькой разлапистой елью. Выстрел, и нижняя еловая лапа, перебитая пулей, медленно падает на землю. Попал?  Не попал? Стою, жду. Справа  лай собак и снова выстрелы. И опять, чуть левее, чем прежде, на поляну выскакивает медведь! Опять  резко тормозит, практически садясь на  зад, разворачивается на уход! Снова мелькает мысль: а ведь зверь нас боится!

Стреляю раз, второй! Еще кто-то стреляет по зверю! Медведь - на дыбы, хватает лапой за бок и падает назад, головой ко мне. Дружок и щенок рвут зверя за «штаны». Но зверь ещё живой. Перезаряжаю. Мне стрелять нельзя: собаки на линии выстрела. Кричу: «Сидорович, добей его, я боюсь Дружка зацепить!».

Лазаревич подбегает и добивает зверя в голову.

Разгорячённые охотой мужики подбегают к медведю. Ворочают его, спорят: чья пуля его положила. Я подхожу, разряжаю ружьё и вижу: под ногами, подо мхом, сбитым лапами зверя, белеют кости. Медведь упал рядом с холмиком: закопанным ветками и мхом трупом Володи Галагана.

Смотрю на часы: после нашего выхода из лагеря прошло двадцать минут. Говорю: «Мужики, осторожно, не топчитесь, вот мы и нашли Володю!». Наступила тишина, кажется, даже собаки перестали рвать зверя.

«Раскапывайте Володю. Я пойду на связь, сообщу на базу экспедиции».

База была на связи.  Доложив обстановку и результат нашей операции, я заказал вертолет на завтра. Сегодня уже не было возможности вернуть вертолёт назад. Да и не знаю, успели бы мы до окончания светового дня вернуться в Бахту. Мне было необходимо провести своё расследование, составить схему трагического чрезвычайного происшествия.

Мои коллеги откопали труп Володи, полуобъеденный медведем. Пока они отнесли тело Володи на площадку в лагерь,  пока убрали медведя, я пошёл по следам зверя.

Картина вырисовалась такая. Володя шёл один, закончив документацию скважины. Медведь, видимо, шел за буровиками, и за четыреста двадцать метров до лагеря  залёг за единственной в округе большой елью у тропы. Пропустив Галагана, зверь, судя по следам,  в четыре прыжка нагнал его и сзади ударил лапой по голове и шее. Так, что восьмисантиметровые когти сняли скальп с головы и как ножами перервали горло парню.

После снятия шкуры с медведя выяснилось, почему он мне первоначально показался уродом. Под шкурой и внутри у него не было ни жиринки. Поэтому голова казалась несоразмерно увеличенной по отношению к телу. В пасти было всего два клыка: зубов не было. Этот зверь не был готов к зимовке, это был потенциальный шатун. Добыть зверя, лося или оленя, ему было не под силу. Самой доступной добычей мог стать только безоружный человек. Тем более, идущий по тайге в одиночку.

Бессонной ночью, сидя у костра в лагере, я вспоминал рассказ моего предшественника, ранее бывшего начальником Варламовской партии Анатолия Павловича Горохова. Группа буровиков выходила с участка Варламовки в 1972 году, предпоследним, с карабином, шел Горохов. Вдруг услышав крик и повернувшись, он увидел, как медведь напал на идущего последним буровика, ударом лапы снёс ему голову. Сорвав карабин с плеча, Анатолий Павлович уложил зверя на месте. А в 1974 году, в первый год моей работы в Туруханском районе, маршрутная группа техника геолога Славы Таныгина  и рабочего-студента Азарова Николая подверглась нападению зверя. И только чудом Николай остался жив. Медведя в упор дробовыми зарядами добил Таныгин. После этого они в течение суток добирались на резиновой лодке до Бахты, куда я в это время пришёл на лодке. Для доставки помятого зверем был вызван вертолёт, и Колю Азарова увезли в медсанчасть в посёлок Бор.

А назавтра, после прибытия в Бахту,  мне же предстояла тяжелая встреча: родители Володи Галагана, мать и отец прилетали из Донецка, чтобы увезти тело сына и похоронить его на родине.

В тайге, как обычно,  продолжали работать поисковые отряды, завершая полевой сезон. На дальних участках работали буровые бригады на станках АВБ-ТМ, проверяя магнитометрические аномалии, как и было намечено планами работ. Готовились к отлёту на злополучную Бахтинку и буровики станков УКБ-25 в прежнем составе, за исключением молодого помощника бурильщика, уволившегося после этого случая.

После этого трагического события  и начальник отряда, Игорь, уволился и уехал из Ангарской геологоразведочной экспедиции на Дальний Восток.

Юрий ФЁКЛИН