Дорогим землякам посвящается.

Автор статьи Лялина Надежда Прокопьевна родилась и выросла в деревне Татарке нашего района. Она написала в редакцию как ей близка и дорога память о ее родных и односельчанах, для чего она попыталась восстановить историю этой ссыльной деревни, где в настоящее время живут староверы. Сейчас в Мотыгино и в районе проживают потомки многих из Татарки тех времен, о которых идет речь в статье Надежды Прокопьевны, и думаем, что им будет интересно прочесть о родной для их дедов и отцов деревне.

Несколько лет назад в одной из красноярских газет я прочла о том, что моя родная деревня Татарка Мотыгинского района якобы основана татарами, отсюда и ее название. А в одной из телепередач, съемки для которой проходили в окрестностях деревни, на Ангаре, было сказано, что Татарка основана староверами.

Оба эти утверждения ошибочны. Староверы сегодня действительно живут в Татарке, но к ее основанию непричастны, а татар среди односельчан, строивших поселение, не было.

Мои односельчане, ныне живущие в разных уголках края и страны, собрали воспоминания тех, кто участвовал в основании деревни, были первыми ее жителями, работали в колхозе «Труженик», участвовали в Великой Отечественной войне. Мы, их дети, родившиеся в Татарке в годы войны и в послевоенное время, многое помним и знаем.

Поделились своими воспоминаниями Лидия Яковлевна Тихонова, Аграфена Григорьевна Золотуева, Михаил Панфилович Силинский, Степан Михайлович Кучин, Иннокентий Никитич Савин, Валентина Георгиевна Агапонова (Тихонова), Людмила Ивановна Баранова (Сердюк), Раиса Константиновна Тихонова, Мария Алексеевна Бронникова (Трушина), Альбина Васильевна Никифорова (Сафонова), Нина Михайловна Васильева (Попова), Владимир Нефедов, Нина Михайловна Силинская (Мальцева), Николай Никитич Савин, Валентина Александровна Филиппова (Антипова), Ирина Владимировна Тюрина (Антипова), Ирина Васильевна Шадрина.

Есть сведения из письменных воспоминаний Афанасия Евгеньевича и Георгия Евгеньевича Лапшаковых, Анастасии Сергеевны Ивановой-Гавриловой, Нины Васильевны Авериной-Соболевой, Нины Михайловны Токмаковой и других моих земляков.

Есть также сведения из второй книги «Возвращение крестьянских имен», изданной в 1997 году информационным центром УВД Читинской области и Музеем истории Забайкальской милиции под редакцией кандидата исторических наук Виктора Константиновича Родионова. К сожалению, не удалось найти первую часть этой книги. Вторую часть книги сохранили Лапшаков Геннадий Георгиевич и Баранова-Сердюк Людмила Ивановна. Некоторые сведения взяты с сайта «Красноярский мемориал» о репрессированных и расстрелянных в 1931-1938 годах.

Техническую помощь в оформлении материала оказали Александр Сафонов, Сергей Кармацких, Александр Дымель, Евгений Дымель, Джастин Дони, Андрей Лялин.

ПРЕДЫСТОРИЯ

Мои односельчане родом из Читин- ской области, из Забайкалья - забайкальские казаки, степные люди. Многие из них участвовали в Первой мировой войне. В армию брали со своей лошадью. Так, Яков Гаврилович Нестеров был на войне с 1914 по 1918 годы, вернулся раненый. Алексей Давыдович Бронников прошел эту войну, был есаулом сотни, сотником. За мужество, проявленное в Польше, награжден Георгиевским крестом, награду эту вручил ему сам царь Николай Второй. Георгий Кузьмич Тихонов за проявленный героизм в Первую мировую награжден двумя Георгиевскими крестами.

Обжитые, родные места Забайкалья… Крепкие крестьянские хозяйства, созданные трудом не одного поколения, добротные дома – и нелегкая, но привычная, с утра и до потемок работа в полях и на своих подворьях, обеспечивающая небедную жизнь и кормящая страну.

Жили большими семьями, зачастую вместе с родителями, взрослые сыновья уже со своими семьями. Когда для молодых отстраивали отдельные дома, им выделялась доля из отцовского хозяйства, и они продолжали нелегкое крестьянское дело. Со стариками-родителями оставался младший сын со своей семьей – так повелось. Работали и стар, и мал.

Но наступили страшные для крестьян времена.

ТРИДЦАТЫЕ ГОДЫ

1930-е годы: аресты, ссылки… Кормильцев страны объявили врагами народа, зерно и скот забирали в коммуны, мужиков и старших сыновей арестовывали. Женщинам, детям, старикам дали на сборы два часа, приказав взять продуктов на двое суток и запретив везти с собой вещи и одежду. Всех собрали на станции Оловянная.

Здесь к семьям присоединили освобожденных из-под ареста мужиков, но не всех. Некоторые были отправлены на лесозаготовки, стройки и жили далеко от семей. Были случаи, что семьи воссоединялись только спустя годы. Многих мужчин-крестьян бросили в тюрьмы, разлучив их с семьями на долгие годы или навсегда.

Федор Данилович Токмаков был расстрелян в Енисейской тюрьме в 1933 году. Николай Васильевич Богданов также был расстрелян в этой тюрьме в том же 1933 году. Арсений Митрофанович Тихонов, поранившись на лесосплаве, умер в Енисейске в 1933 году. Селиверст Егорович Никитин отбыл в хабаровской тюрьме пять лет, к семье в Татарку вернулся лишь в 1936 году. Это только некоторые установленные факты того времени, показывающие, что уже в первые годы после репрессий самую работо-способную часть крестьян уничтожили либо посадили в тюрьмы.

Людей посадили в товарные «телячьи» вагоны и повезли в Красноярск. В вагонах было тесно и душно. В дороге дети просили пить, но на стоянках конвой зачастую лишь забирал обрезанные бочки, «параши», а на просьбу о воде показывали кулак, говоря: «Вот вам, кулакам, пейте!». Матери, успокаивая детей, облизывали их пересохшие губы. В дороге уже были первые умершие, их выносили, а остальную семью везли дальше. Так вспоминала Анна Венедиктовна Лапшакова, мать восьмерых детей, младшему из которых был только год.

Наспех взятая из дома еда закончилась – ведь ехали шесть суток. В Красноярске ссыльные меняли одежду на продукты. Многих отправили в пересыльный пункт, специально возведенный в городе за высоким забором, оттуда – в Казахстан, в Томскую, Новосибирскую области, на север. Других погрузили на теплоход «Косиор» и баржи, отправили по Енисею, высаживая семьи по окрестным селам или на пустынный, дикий берег.

Многих довезли до поселка Стрелки Енисейского района. Часть людей, женщин и детей, высадили у протоки на пустыре, где они должны были выживать, пока в назначенном комендатурой месте построят первые бараки и землянки. Матери обменивали оставшуюся одежонку на хлеб, живя с детьми в «балаганах»  полуземлянках. Осенью попытались отдать детей в школу, но сибирская зима прервала учебу полураздетых, голодных детишек ссыльных. Множество народа повезли дальше, даже на плотах – вниз по Енисею, на север, и по Ангаре.

Мои односельчане были доставлены на барже «илимке» на правый берег Ангары – туда, где в нее впадает горная речка Татарка. Это километрах в тридцати от устья Ангары, от Стрелки. От названия речки и произошло имя будущей деревни. Баржу эту, груженную лопатами, топорами, пилами и мешками с мукой тянули вверх по течению Ангары мужики и женщины. Старики и дети шли по берегу пешком.

Август 1931 года. Баржа причалила к берегу. Вокруг - красивые дикие места. Лишь избушка бакенщика виднелась на ангарском берегу, местами пологом, местами обрывистом, крутым яром сходящим к воде. На сотни верст – глухая тайга, медвежий угол, как говорила моя мама.

Семьи все большие, многодетные: Бронниковы, Кучины, Кирилловы, Пешковы, Богдановы, Cилинские, Левович, Беломестновы, две семьи Ивановых, четыре семьи Филипповых, Пакуловы, две семьи - родственники Тихоновы, Мыльниковы, Никифоровы, Чупровы, Гавриловы, две семьи - родственники Шадрины, Нестеровы, Золотуевы, Лапшаковы, Васильевы, Барановы, Бутины, Лаврентьевы, Лихановы, две семьи - родственники Токмаковы, Печеные, Петровы, Белокопытовы, Шпик, Шниперовы, Никитины, Козловы, Таскины, Гавриловы, Пешковы, Кабановы, Сверкуновы, Тетерины, Куклины, Коробейниковы, Юдины, Юринские, Аверины.

Надежда ЛЯЛИНА

г. Сосновоборск

(продолжение следует)

Со многими были сосланы и престарелые родители. Многие семьи были доставлены на место поселения на первой барже «илимке» в полном составе, с детьми и стариками.