Дорогим землякам посвящается

(Продолжение. Начало в №№ 32, 33)

Васса Андриановна Никитина, муж которой до 1936 года сидел в тюрьме в г. Хабаровске, оказалась в Татарке с детьми - Харламом двадцати лет, Леонидом тринадцати лет, Александрой восемнадцати лет, невесткой Евдокией Васильевной тридцати двух лет, внуками Николаем семи лет, Павлом трех лет и Еленой четырех лет.

Дочь Никитиных Александра перед войной вышла замуж за ссыльного Ивана Хрисанфовича Баранова. Комендатура отправила молодую семью на лесозаготовки, перебрасывая их с места на место.

Старший сын Барановых, Леонид, родился в 1937 году в Татарке, второй, Валентин, в Маклаково, дочь Людмила - в Кузьминке. Один ребенок не выжил, а дочь не ходила и не говорила до пяти лет, сказались тяжелые условия кочевой жизни. В 1942 году отец пропал без вести на войне. Вдову с детьми переселили в Татарку.

Кроме троих малышей в семье жил отец пропавшего на войне Ивана Хрисанфовича, Хрисанф Иванович Баранов. Александру Селиверстовну не сразу приняли в колхоз – слишком много иждивенцев, а став членом колхоза, она трудилась, не жалея сил многие годы, пока в 1960 году не уехала к старшему сыну Леониду в Горевку.

Последние годы жизни Александра Селиверстовна проживала в семье дочери в Красноярске, ютясь в девятиметровой комнатке с семьей дочери, так и не воспользовавшись правом на улучшение условий жизни, как и многие другие мои земляки. Это не только их упущение, но и равнодушие чиновников к судьбе тружеников, вынесших страшные испытания ссылки, голода и войны.

Много людей, здоровых физически и нравственно, уничтожено в аду репрессий. Да и реабилитация с ее мизерной компенсацией введена слишком поздно: до 1991 года ушли из жизни многие, кто выжил в этом аду, а мы, их дети, остались как Иваны, не помнящие родства: ни фотографий, ни памятных семейных реликвий не осталось от прадедов из Забайкалья.

Долгие годы жизни наши родители и деды жили под мечом комендатуры, ложных доносов и научились молчать, и нас учили этому, а это огромный моральный ущерб для потомков репрессированных, детей врагов народа, как тогда говорили.

Главным колхозным достоянием должна была стать заимка. Ей нашли расположение – в трех километрах от деревни, вверх по Ангаре. Началась раскорчевка тайги под поля, покосы, строительство конюшни, кузницы, «молоканки» (там перерабатывали молоко на сметану и масло), большого скотного двора, свинарника и двух домов.

В одном доме разместили нары для ночлега, в другом была просторная, с выскобленными до желтизны полами и длинным столом столовая. Колхозникам приходилось от сева до жатвы жить здесь, а животноводы жили на заимке круглый год, изредка наведываясь в деревню. В тайге обустроили большую колхозную пасеку. Вторая, поменьше, была возле заимки, за ручьем. Конечно, все это создавалось не один год.

В 1932 году приступили к постройке двух четырехквартирных бараков: два крыльца выходили на крутой яр Ангары, два – на будущую улицу. В центре будущей деревни – еще два барака. Небольшие домишки-избушки поставили за ручьем. Остальные избы было решено срубить на две семьи.

Работали и старики, и дети, но самая тяжелая работа лежала на мужчинах и женщинах. Многие имена канули в лету, но с теми, кого удалось найти, вы можете познакомиться на сайте https://sites.google.com/site/angaratatarka/.

Хотя и там далеко не полный список тех, кто создал село и колхоз и работал в нем в самые первые годы после ссылки, в довоенное время, в лихую годину войны. Это Гавриловы, Ивановы, Кирилловы, Кучины, Лаврентьевы, Лихановы, Нестеровы, Никитины, мои дедушка и бабушка Никифоровы Иннокентий Павлинович и Александра Константиновна и их дочери Анна и Мария и многие другие.
Но не все из них пережили голод 1933 года, репрессии 1937-1938 годов. Немногие выжили после этих тяжелых лет.

Перед началом войны ряды колхозников пополнились молодежью, прибывшей на Ангару детьми. Но тем не менее они работали от зари до зари, как Токмакова Екатерина, Васильев Сергей, Бутина Зинаида, Нестеровы - Иннокентий, Василий, Лидия, мои родные Никифоровы Прасковья (моя мама), Дионисий, Лидия, Никитин Леонид, Никитин Николай, Силинские Иван, Анатолий, Михаил, Лапшаковы Иван, Николай, Афанасий, Таскин Виктор, Васильева Евгения, Бронников Михаил, Филиппов Андрей, Золотуевы Аграфена и Надежда, Филиппова Анна, мои родные - Шадрины Александр, Андрей, Прокопий (мой отец), Тихоновы- Константин, Надежда, Мария, Тихоновы- Константин, Вера, Евгения, Кабанова Мария, Ивановы - Михаил, Анастасия, Прокопий, Гаврилов Леонид, Филиппов Александр, Лихановы - Ольга, Ирина, Савин Иван, Куклина Агриппина, Филиппова Мария, Баранова Мария, Кучина Мария, Белокопытов Иван и другие.

ДОВОЕННЫЕ ГОДЫ. Выстояла деревня. Вдоль берега Ангары вырисовывалась улица: широкая, просторная, зеленая летом, со стороны речки Татарки прозванная «наш край», и тесная: дома разделяла лишь дорога. Часть улицы, которую деревенские острословы окрестили «Америкой», тянулась вдоль высокого здесь берега реки и упиралась в край леса.

И всюду – огороды-кормильцы. Даже за деревней, среди леса, сделали «общий огород» под картошку. До сих пор, подъезжая к деревне, любуешься на эту поляну с катера. Мельницу поставили за деревней, на пологом берегу речки Татарки, где в нее впадает ручей.

А ближе к ее устью, на крутоярье, построили конюшню, недалеко отсюда - баню. Место для бани выбрали неудобное, на обрывистом берегу речки. Женщины носили воду в ведрах на коромыслах по крутой тропе. Это был изнурительный труд, как вспоминала Анна Ефимовна Тихонова. Позже новую баню поставили в самом устье речки, где берег пологий, и воду стали подвозить с Ангары на лошадях.

Так появился «извоз»: въезд в деревню с берега. Другой извоз, главный, находился в «Америке». По нему доставляли все грузы с берега. Здесь же построили два склада, недалеко от них - магазин. Огороды разработали поближе к воде. Два других склада расположились за деревней. Рядом - молоканка, недалеко - столярка. Позже, уже в пятидесятые годы, за этими складами построили пилораму, а ближе к лесу - зерносушилку. На бугре у леса построили большую свиноферму.

Избы строили из кругляка, многие из них и сейчас сохранились, и живут там семьи староверов. Стены прокладывали мхом, полы и потолки строили из широких, крепких плах, на потолок насыпали для тепла землю, крышу делали из тёса. Но далеко было татарским избам до забайкальских добротных домов, многие из которых строили на каменном фундаменте, просторные, с амбарами и другими пристройками, крепкими, на века.

До тонкостей зная крестьянское дело, ссыльные столярничали, рыбачили, охотились, разводили пчел, шили одежду, обувь, гнали деготь, смолу, шили сбрую, плели лапти - одним словом, умели делать все, чтобы выжить самим и выполнять огромный колхозный план за трудодни-палочки и нести бремя больших налогов, так что на пропитание семьи оставались крохи.

Колхоз «Труженик» оправдывал свое имя: трудились люди самоотверженно. В 1937 году, по воспоминаниям Георгия Евгеньевича Лапшакова, колхоз занял первое место в Удерейском районе по сдаче зерна и мяса. А по воспоминаниям Нины Васильевны Авериной-Соболевой и в 1941 году колхоз также занял первое место в районе по этим показателям. А еще мед, рыбу, сметану, масло, даже варенье и ягоды на огромных баржах посылали в райпотребсоюз. Это были натуральные, высшего качества продукты.

Надежда ЛЯЛИНА

г. Сосновоборск

(продолжение следует)